Фамильная честь Вустеров. Радость поутру

– В таком случае ты, конечно, не слышала про американского магната по имени Дж. Чичестер Устрица, с которым ему необходимо провести тайную встречу с глазу на глаз, чтобы договориться о важной сделке. Материи темные, коммерческие. Он поручил мне изыскать способ, как устроить эту встречу. Если я смогу, твое дело улажено.

– Почему это?

– Ну, подумай сама. Я уже теперь его любимая овечка, а тогда стану еще любимее и овечнее. Он ни в чем не сможет мне отказать. Я сумею смягчить его сердце и…

– Ну да, конечно! Я поняла.

– …и соединить ваши с Боко сердца. А ты тогда дашь Флоренс почитать то письмо, и мое дело тоже будет улажено.

– Ой, Берти, как чудесно!

– Да, перспективы самые радужные, при условии, конечно, что…

– При условии, что – что?

– …что я придумаю, как устроить эту их тайную встречу, о чем я в настоящий текущий момент не имею ни малейшего представления.

– Есть тысяча разных способов.

– Назови три.

– Ну, например, можно… Да нет… Я вижу, ты прав. Не так-то просто. Знаю, знаю! Надо спросить у Дживса.

– У Дживса мы уже спрашивали. Ему ничего не приходит в голову.

– Ничего не приходит в голову? Дживсу?

– Я понимаю. Я сам тоже был этим потрясен. При том что он до отвала наелся рыбы.

– Ну и что же ты собираешься делать?

– Я сказал дяде Перси, что пойду похожу по парку, поразмышляю.

– Может быть, Боко что-нибудь придумает?

Но тут я вынужден был проявить твердость.

– А как же, обязательно, – сказал я. – Обязательно придумает, и мы сядем в такую глубокую лужу, что понадобится землечерпалка – нас оттуда вытащить. Старину Боко я люблю как брата, но твердо знаю, что его, милого человека, лучше не трогать.

Нобби со мной согласилась, признав, что, если возможно сделать так, чтобы стало еще хуже, Боко эту возможность наверняка не упустит.

– Пойду поговорю с ним, – вдруг сказала она, помолчав несколько мгновений с нахмуренным лбом.

– С Боко?

– С Дживсом. Не верю я в эти россказни, что будто бы Дживс ничего не может придумать.

– Он сам сказал.

– Не важно. Все равно не верю. Бывало ли с тобой когда-нибудь, чтобы Дживс ничего не мог придумать?

– В общем-то нет.

– Вот видишь, – заключила она и отправилась в штаб-квартиру, предоставив мне одному брести с потупленным челом от господского дома до аллеи. Там я остановился и глубоко задумался.

Сколько я так пребывал в задумчивости, трудно сказать. Когда голова до отказа набита мыслями, поди попробуй проследить за ходом времени. Так что неизвестно, через десять ли минут или даже через двадцать, но когда я очнулся, то обнаружил при себе Дживса. Я и не заметил, как он приблизился. Впрочем, с ним это часто бывает. Он владеет искусством внезапно появляться под боком, подобно ученым индусам, которые забрасывают свое астральное тело туда-сюда, как им вздумается, растворяясь в воздухе, скажем, в Рангуне и снова собирая все детали воедино где-нибудь в Калькутте. Кажется, это делается с помощью зеркал.

Нобби находилась тут же, и вид у нее был чертовски самодовольный.

– Ну, что? Говорила я тебе, – сказала она.

Я не понял.

– Насчет того, что якобы Дживсу ничего не приходит в голову. Еще как приходит.

Я в недоумении поглядел на Дживса. Что правда, то правда, он казался в отличной интеллектуальной форме, голова выпирала из-под шляпы далеко назад, и в глазах искрилась смекалка, но он ведь сам объявил дяде Перси и мне, что он в тупике.

– Приходит?

– Да. Это он нарочно так сказал. А на самом деле у него блестящая идея.

– А он знает, как обстоят дела?

– Я его обо всем поставила в известность.

– И вы осведомлены о том, что система Фитлуорта не сработала, Дживс?

– Да, сэр. И о вашем raprochement[55] с его сиятельством.

– О чем с его сиятельством?

– Raprochement, сэр. Французское выражение. Признаюсь, я был немало изумлен, когда увидел, что вы с ним в таких превосходных отношениях. Но мисс Хопвуд все объяснила, и теперь ситуация мне абсолютно ясна.

– И у вас действительно есть план, как свести дядю Перси с Устрицей?

– Есть, сэр. Я должен признаться, что сознательно ввел в заблуждение его светлость при нашем последнем разговоре. Понимая, как важно для мистера Фитлуорта и мисс Хопвуд, чтобы вы получили возможность повлиять на его светлость в их пользу, я счел предпочтительным, чтобы предложение исходило как бы от вас.

– И ты бы стал еще более любимой овечкой, – пояснила Нобби.

Я кивнул. Замысел был мне понятен. Тот же приемчик, что и у Шекспира с Бэконом, если присмотреться хорошенько. Бэкон, как вы наверняка помните, написал Шекспиру все его сочинения. И возможно, в счет какого-нибудь долга, а может, просто по доброте сердечной согласился, чтобы вся слава досталась тому. Я сказал об этом Дживсу, и он добавил, что еще более близкая, по его мнению, параллель тут с Сирано де Бержераком.

– Особенность предлагаемого мною плана такова, что при изложении его сиятельству нужен будет деликатный подход, и, чтобы он его принял, возможно, потребуются некоторые ухищрения.

– И тут хитрости, а?

– Да, сэр. Так что, с вашего позволения, сэр, лучше всего предоставьте это дело целиком мне.

– То есть предлагать будете вы?