Фамильная реликвия (СИ)

Естественно, в столь ранний час, — небо едва-едва было тронуто рассветом, — Николай ещё спал. Причём спал, даже не потрудившись запереть дверь. Так что, постучав пару минут из вежливости и не дождавшись ответа, я просто и без церемоний вошла в дом и беспощадно растормошила спящего мужчину. За что была награждена потоком нецензурных слов, которые приличному человеку, — врачу! — знать было не положено.

— Подъём, Коля! — сдёрнув с него одеяло, строго проговорила я. — Разговор есть.

— Женя, ты спятила! — в сердцах воскликнул Николай, затем дотянулся до телефона, лежащего на столе. — Боже правый, пять утра! Женщина, какого хрена ты меня разбудила? Я ещё полтора часа мог спать!

— На том свете выспишься, — парировала я. — Давай, вставай. Я пока заварю тебе чай и приготовлю завтрак.

— Дурдом просто, — недовольно пробурчал фельдшер, но всё же соблаговолил сесть и даже принялся одеваться. — Ты можешь объяснить толком, что случилось? Бабушке плохо?

— В некотором роде, — уклончиво ответила я, хозяйничая у печки. — Я раскрыла тайну её невидимого собеседника.

— И? — несмотря на сонный вид, Николай выглядел крайне заинтригованным.

— Она общается с Богом! — торжественно сообщила я, патетично подняв руки к потолку.

— И что он ей отвечает? — настороженно спросил мужчина

— Надеюсь, что ничего, — искренне ответила я, а затем пояснила: — Она ему молится. Зажигает свечи, встаёт перед иконой на колени и молится. Но очень-очень громко. Это нормально?

— А я почём знаю? — Николай широко зевнул, прикрывшись ладонью. — Я не психиатр и не психолог. Но если Бог ей не отвечает и ничего не велит делать, например, устраивать жертвоприношения во имя его, то всё нормально. Многие люди в старости ударяются в религию.

— Она и раньше была очень религиозна, — справедливости ради заметила я, наливая на сковороду масло и разбивая на неё три яйца.

— В самом деле? — Николай натянул джинсы, а затем, совершенно не озаботившись надеть ещё и футболку или майку, подошёл ко мне, щеголяя обнажённым торсом с неплохо проработанными грудными мышцами и даже лёгким намёком на кубики пресса. — А ты знаешь, что Анну Степановну считают ведьмой?

— Слышала, — мрачно подтвердила я. — Но это всё чушь несусветная! Бабушка всю молодость проработала ветеринаром при колхозе. Какая из неё, к чёрту, ведьма!

Николай в ответ лишь пожал плечами и вытащил из навесного шкафчика две тарелки, две вилки и две чашки.

— Я тоже сильно удивился, когда узнал, — признался он. — В моём представлении ведьмы должны выглядеть как-то иначе… более пугающе, что ли. А тут обычная милая старушка, пусть и очень одинокая.

Это был камень в мой огород. И мне совершенно нечего было на него ответить.

— Когда я жила здесь, в деревне, про этот дом, — я обвела рукой обстановку, — тоже говорили, что здесь жила ведьма.

— Я знаю, — кивнул Николай. — Из-за этих слухов дом стоил сущие копейки, поэтому я его и купил.

— И что? Видел здесь что-нибудь странное?

— Ровным счётом ничего. Ну, разве что детвора всё время вокруг околачивается и так и норовит забраться внутрь.

— Почему же ты тогда не закрываешь дверь? — удивилась я.

Николай нахмурился.

— Всегда закрываю. Кстати, как ты вошла внутрь?

Я замерла: по спине пробежал неприятный холодок.

— Дверь была открыта, — тихо проговорила я, растерянно глядя на мужчину.

— Наверно, совсем замотался вчера и забыл запереть после того, как ты ушла, — легкомысленно отмахнулся он, быстро найдя объяснение. — Впредь буду внимательней.

Неудачный день

Разговор с Николаем меня успокоил, так что я вернулась домой в приподнятом настроении. Бабушка, несмотря на то, что ночью почти не спала, уже вовсю хлопотала возле печи.

— Доброе утро, бабуль, — поприветствовала я её, улыбнувшись.

— О, привет, Женечка, — старушка торопливо принялась доставать из печи лопату, на которой несколькими ровными рядками лежали румяные пирожки. — Я как раз твои любимые пирожки испекла. С мясом и капустой. А ты куда в такую рань ходила?

Я даже опешила от подобного вопроса.

— Бабуль, я вообще-то сутки дома не была, — осторожно заметила я. — Вчера утром уехала до магазина, но по пути наткнулась на сломанную скорую, вот и весь день катала вашего фельдшера по близлежащим деревням.

— Николая? — бабуля нахмурилась. — Не стоит тебе общаться с ним. Дурной он человек.

Подобное заявление поразило меня ещё больше, чем вопрос, заданный ранее.

— Тебе не нравится Николай? — уточнила я, усаживаясь за стол. — Почему? Мне он показался очень милым.

— У зла тысячи лиц, — назидательно проговорила бабушка, — и самое излюбленное — лик добродетели.

“Ясно, — обречённо подумала я. — Похоже, проповеди местного попа не пошли ей на пользу. Возможно, Николай прав, и стоит её всё-таки показать врачу в городе”.

— Ты даже не заметила, что меня сутки не было? — разламывая пирожок пополам, чтобы он быстрее остыл, максимально незаинтересованным тоном спросила я.