Фамильная реликвия (СИ)

— В разные периоды времени у меня было одновременно максимально три десятка ведьм — при всём своём желании большее количество я бы не смог потянуть, ведь вместе с ведьмовским кольцом я отдавал им часть своей силы. Чем больше ведьм — тем слабее я. К счастью, в этом мире, лишённом магии, мало кто просил себе магическую силу. Большинство интересовалось властью, деньгами и знаниями. — Во взгляде демона на мгновение промелькнула грусть. — Рада была одной из немногих, кого материальные блага мало волновали. Она была жадной до знаний и мечтала о чудесах. И я дал ей то, чего она так хотела.

Было в его голосе и выражении лица нечто такое, что заставило моё сердце болезненно сжаться.

— Она тебе нравилась? — несмотря на вопросительную интонацию, в ответе я не особо нуждалась, так как была уверена в том, что он мне известен.

— Нравилась, — не стал отрицать Леонард. — Когда-то она была воплощением того, что я желал видеть в своей ведьме: сообразительная, жаждущая знаний и моего общества. Однако, как часто бывает с людьми, сила и власть — а знания это и есть власть, уж поверь моему тысячелетнему опыту, — развращают. Кажется, человек и так имеет много, но ему всё равно хочется ещё, и ещё, и ещё. Рада пала жертвой своего тщеславия. Ей было недостаточно той силы, которую она имела. Ей захотелось, чтобы эта сила перешла по наследству её дочери, а затем внучке, правнучке и так далее.

— Это плохо? — я старательно пыталась понять логику демона. — Каждая мать желает для своего ребёнка только самое лучшее. Как я понимаю, Рада была простой крестьянкой, и единственное, что могла дать своим детям — это ведьмовское кольцо и Книгу Теней — то бишь силу и знания.

— Эта сила ей никогда не принадлежала, — в голосе Леонарда отчётливо проступил арктический холод. — Я не имею ничего против желания позаботиться о своей семье. Как ты верно подметила, естественно для родителей делать всё ради блага своих детей. Только вот ключевое слово здесь «делать». Одно дело, если бы Рада рассказала о существовании демонов и о возможности заключения с ними сделки. Но совсем другое, пытаться привязать меня к своему роду нерасторжимыми узами сделки, превращая фактически в раба своей семьи.

— Разве тебе это было невыгодно? — искренне удивилась я. — Ты получал неистощимый поток душ.

— И на кой чёрт они мне нужны? — добавив в голос ядовитых ноток, уточнил Леонард. — Что, по-твоему, мы, демоны, делаем с душами?

— Не знаю. Питаетесь ими?

Леонард коротко и совершенно невесело рассмеялся от подобного предположения.

— Чушь, — отсмеявшись, непреклонно заявил он. — Ни одному демону — ни низшему, ни высшему, — человеческие души и даром не сдались. В процессе заполучения души важен сам процесс, а не конечный результат. В конце концов, попадёт душа в Рай или в Ад, мне нет никакой разницы, я не имею никаких бонусов или привилегий от того, что душа, с которой у меня заключен контракт, попала в Ад.

— Важно участие, а не победа, — понимающе пробормотала я. — Серафима сказала мне, что не все души после заключения контракта с демоном попадают в Ад.

— Это так, — подтвердил Леонард. — Сам контракт, в сущности, ничего не значит. А вот то, как человек прожил свою жизнь, имея в союзниках демона — очень даже.

Это имело смысл. Судя по тому, что я уже видела, демоны — ребята весьма сильные, если не сказать всесильные. Имея подобного союзника, наверняка очень трудно держать себя в строгих рамках морали и закона.

— Почему Рада стала низшим демоном? — задала я один из самых животрепещущих вопросов, старательно пытаясь не думать о том, почему меня так сильно волнует именно это. — Если она прожила неправедную жизнь, то после смерти должна была попасть в Ад. Почему же она осталась на земле?

— Я так захотел, — ответ Леонарда прозвучал как нечто само собой разумеющееся, а я ощутила болезненный укол ревности. Получается, Леонард был настолько привязан к этой женщине, что предпочёл превратить её в монстра, нежели отпустить?

— Ясно, — я судорожно сжала пальцы и попыталась придать лицу непроницаемое выражение, чтобы демон не смог догадаться об обуревающих меня чувствах. Однако судя по самодовольной улыбке Леонарда, я потерпела полное фиаско.

— Я сохранил ей жизнь отнюдь не из-за большой и чистой любви, как ты наверняка себе нафантазировала, — в глазах Леонарда плясали озорные огоньки. — Её пребывание в облике низшего демона — наказание, а не попытка продлить наше общение. За эти столетия я и не пересекался с ней до недавнего времени.

— И в чём же заключается это наказание?