Фамильное проклятье

– Валерий Антонович! Рад с вами познакомиться! Стас Бессонов. На ловца, как говорится, и зверь бежит. А это – Анастасия Шорохова.

Фокин мгновенно вскочил на ноги, едва не опрокинув стул.

– Мы один раз виделись. У моего сына, – сказал он, поспешно протягивая руку.

Вероника Матвеевна горько усмехнулась.

– Да, кажется, мы встречались, – проговорила Анастасия, протягивая Валерию Антоновичу ладонь лодочкой.

– Он гонялся за вами по всей Москве с фотоаппаратом, – сообщила Вероника Матвеевна.

– Гонялся? С фотоаппаратом? – Анастасия наморщила лоб и вопросительно взглянула на Фокина.

– Я сейчас все объясню. – Он поднял руку. – Никакого криминала. Ничего из ряда вон. Мне просто нравится история о моем предке Шестакове и вашей прабабке Анне, – пояснил Фокин. – Я считаю вашу прабабку замечательной красавицей. Ее портрет висит у меня в кабинете. Ну что в этом особенного? Старинные тайны, на мой взгляд, придают семейным отношениям некоторую пикантность. Понимаете, что я имею в виду? Это интересно, занимательно, поучительно, наконец. Я разыскивал наследниц Анны. Просто интересуюсь, как и что.

– Проверить – работает их, шестаковское, проклятие или нет, – подала голос Вероника Матвеевна.

– Да нет же, я хотел сделать хорошую фотографию. И повесить ее рядом с портретом Анны.

– Вот, полюбуйтесь. – Вероника Матвеевна протянула Стасу конверт.

Анастасия подошла к нему. Она с изумлением рассматривала собственные фотографии, сделанные в самых неожиданных местах.

– Это вы снимали? – спросила Настя Фокина.

– Я. Но я не имел в виду ничего плохого, клянусь вам.

– Хотите сказать, что, сделав снимки, вы абсолютно удовлетворились? – задал вопрос Стас.

– Абсолютно.

– Ладно.

Стас присел на диван для посетителей и усадил Настю рядом. Встревоженный Фокин снова опустился на свой стул, бросив предварительно опасливый взгляд на Веронику Матвеевну. Та изображала недоверие – руки скрещены на груди, на губах излишне приторная улыбочка, глаза прищурены.

– Мы с Анастасией только что говорили о проклятии ротмистра Шестакова, – сообщил Стас. – И я взял на себя смелость заявить, что она неправильно его истолковывает.

– Да? Неужели?

– Не могли бы вы изложить свою версию? – попросил Стас. – Для нас, поверьте, это очень важно.

– Почему? – спросил Фокин. – Или это секрет?

– Нет, не секрет. Анастасию кто-то пытается убить.

– Что за черт! – воскликнул Валерий Антонович. – Вы считаете, что это как-то связано с проклятием моего предка? Не может быть. Если уж верить в него, получается, что погибать должны те мужчины, в которых Анастасия безумно влюбится. Но уж никак не она сама.

– А что я говорил? – Стас повернулся к Анастасии с улыбкой триумфатора. – Вы слышали? Те мужчины, в которых будете влюблены вы сами!

– Но подождите, как же? А бабушки…

– У ваших бабушек в голове каша, – отрезал Стас.

– Я не понял… У вас возникли какие-то недоразумения в связи с проклятием Шестакова? – спросил Фокин.

– Разночтения, – усмехнулся Стас. – Валерий Антонович, у меня к вам есть один вопрос, как к специалисту. Не могли бы вы проконсультировать?

– Конечно. – Фокин сделал серьезное лицо, и Стас тут же вспомнил, как отозвалась Вероника Матвеевна о его внешности: «Красив, – сказала она, – как сволочь». Демонический тип, подумал Стас. Проводив Анастасию в свой кабинет, он вернулся и сел поближе к Фокину.

Настя тем временем, получив на руки папку Стаса, углубилась в чтение. Она добросовестно просматривала все адреса, записки и отчеты. Валерий Антонович внимательно слушал Стаса, сидевшего у стола.

– У нас имеется больной ребенок, инвалид, – сообщил сыщик. – Он видел нечто необычное. Скажем прямо, опасное.

– Иными словами, стал свидетелем преступления? – спросил Фокин.

– Вы проницательны, – усмехнулся Стас. – Да, стал свидетелем преступления. Почему он ничего не говорит ни родителям, ни милиции, которая приходит и расспрашивает всех жильцов дома? Почему скрывает важнейшие сведения? И почему потом, два года спустя, вдруг без утайки принимается рассказывать все подряд? Можно ли верить его словам? Или за два года реальная картина преступления превратилась в его сознании в вымышленную?

Вероника Матвеевна во все глаза смотрела на Стаса. Она впервые слышала о ребенке-инвалиде. Но, возможно, Стас только что нашел этого нового свидетеля. А преступление, совершенное два года назад? Наверное, он имеет в виду Алексея Самсонова, упавшего со своего балкона. Нет, выброшенного с балкона. Получается, какой-то мальчик видел, как все происходило. Может быть, он сидел на своей лоджии в доме напротив? Или возле окна. Если он в инвалидном кресле, то наблюдать мог часами. Убийца вряд ли осматривал фасады домов перед преступлением. А уж после него и подавно.

– Сколько лет мальчику? – спросил Фокин.

– Тринадцать.