Фамильное проклятье

Стас не отказался от своей идеи показать Анастасии все материалы дела. В половине шестого он покинул агентство и поехал к офису фирмы «Экодизайн». Таганов помчался проверять связи Фадеева, с надеждой выйти на Воробьева через него. Пучков отправился к своим дружкам из МВД, а Вероника Матвеевна осталась в агентстве. Лишь в девятом часу вечера, переделав в офисе массу мелких, почти домашних дел, она отправилась к себе – в уютную, но пустую квартирку на Ленинском проспекте. Машины у нее не было, поэтому до метро предстояло дойти пешком. Обычно ее подвозил кто-нибудь из мужчин, но сегодня Вероника Матвеевна отказалась от ранней дороги. Ей хотелось хорошенько обдумать все обстоятельства дела. На улице было темно, и шел невидимый, но холодный дождь. Замшевые туфли Вероники Матвеевны мгновенно потемнели. Раскрыв зонт, она с досадой заметила, что одна спица снова сломалась, и яркий купол, прежде крепко натянутый, уныло провис с одного бока. Подняв воротник плаща, она поплотнее прижала сумочку локтем к боку, чтобы не замочить, и медленно направилась в сторону освещенного проспекта. Переулок был пустынным и тихим. Редкие фонари бликовали в темных стеклах офисов, остро пахло горьким осенним увяданием. Веронике Матвеевне вдруг показалось, что в ее жизни произошло уже абсолютно все, что должно было произойти. И не случится больше ничего стоящего – дни будут мелькать один за другим. Или тянуться. В зависимости от настроения. Но события, какие-то необыкновенные случайности, волшебные встречи – все это ей уже не светит. Умом она понимала, что сорок пять – еще далеко не старость, даже, можно сказать, расцвет, и предавалась глупейшим фантазиям, думая о будущем. Ей нравилось следить за собой, иногда она даже флиртовала с мужчинами, но дальше этого дело не шло. У нее была взрослая замужняя дочь, внучка и интересная работа. На этом фортуна, кажется, решила остановиться. Серая «Тойота», разрезая лужи и аккуратными веерами раскладывая их по обе стороны от себя, на малой скорости догоняла одинокую женскую фигурку с поникшими плечами, защищавшуюся от непогоды с помощью провисшего зонта. Когда налетел особенно сильный порыв ветра, зонт хлопнул – и превратился в блюдце. Вероника Матвеевна грустно усмехнулась и, остановившись, принялась тянуть за его края. «Тойота» тем временем затормозила рядом, приоткрылась дверца, и кто-то низким вкрадчивым голосом проговорил:

– Можно подвезти вас, прекрасная незнакомка?

Вероника Матвеевна вздрогнула и, глянув по сторонам, поспешно ответила:

– Да нет, благодарю вас, меня встречают.

– Я тоже встречаю именно вас, – отозвался незнакомец, которого было почти не видно в салоне. – Если вы откажетесь сесть, я разрыдаюсь.

Вероника Матвеевна отступила на шаг, продолжая сражаться с зонтом.

– Я не стану садиться, мне недалеко.

– Кажется, Вероника, вы меня не узнаете? А я ведь каждую минуту ждал, когда вы появитесь снова.

В салоне зажегся свет, и Вероника Матвеевна с замиранием сердца узнала в водителе Валерия Фокина.

– Теперь вы не будете возражать, если я вас подвезу? – спросил он, прочитав на ее лице облегчение.

Вероника Матвеевна закрыла зонт и скользнула на сиденье рядом с водителем.

– Я вся мокрая, – сообщила она в смущении. – С меня просто течет. Я испачкаю ваши безупречные сиденья.

– Не играет роли, – сказал Фокин, не сводя с нее глаз. – Почему вы не пришли, как обещали?

– Я справилась со всеми проблемами. – Вероника Матвеевна откашлялась. И тут же спохватилась: – Боже мой, а как вы меня нашли? Ведь вы сказали, что встречаете именно меня? Я не ослышалась?

– Да нет, не ослышались. Просто теперь я знаю, где вы работаете.

Машина до сих пор не трогалась с места. Темные глаза Фокина глядели на Веронику Матвеевну из-под прямых бровей с завораживающей пристальностью. Фокин был одет в бежевый свитер и черную куртку. От него пахло сухим уютом, при этом в гамме ощущений доминировал запах дорогого одеколона. Вероника Матвеевна подумала, что Фокин свалился с неба – словно в ответ на ее безрадостные мысли. «Это какой-то знак, – подумала она. – Но какой? То ли мне предстоит с помощью этого человека раскрыть дело о фамильном проклятии, то ли… – Сердце ее затрепетало. – Вот про что говорят: сладкий ужас», – думала она, с трудом выдерживая особенное, многозначительное молчание, воцарившееся в салоне.

– Откуда вы узнали? – наконец спросила она, совладав со своими чувствами.

– Ваш коллега, Стас, кажется, все рассказал моему сыну. Он встречался со Степаном. Странно, что он вас не проинформировал.

– Вовсе не странно, – усмехнулась Вероника Матвеевна. – Сегодня я подложила Стасу свинью, и он просто расквитался.

– Свинью? Вы? Никогда не поверю, что вы можете специально доставить ближнему неприятность.

– Я не специально. Я, напротив, хотела как лучше. Но добро, как в философской сказке, мгновенно превратилось в свою противоположность. Мы поедем?

– Простите, я загляделся на вас. Знаете, хоть я и вышел из юного возраста, мне почему-то все равно трудно признаться.

– Признаться в чем?