Фамильное серебро

Громоздкие, выскобленные добела ветром и зноем кручи Катрана, мертвая долина Охны, рябые от арчи и конгломератовых плит взгорья перевала Метин-Бель, за которым в тот памятный августовский день 1926 года им открылась Хайдарканская впадина. Тогда ©ни тут разошлись, договорившись встретиться вечером внизу, в маленьком кишлаке, у родников, в одном из глубоких оврагов древней дельты Аллаудина. Попов пошел маршрутом на север, Поярков — на юг. Для Пояркова этот маршрут так и остался будничным маршрутом поисковика, но Попову посчастливилось: он попал на издали приметные вывалы средневековых копей в районе теперешнего участка «Кара-Арча». На следующее утро они отправились туда вместе, затем разделились. К вечеру Попову стало известно оруденение нынешней «Медной горы», а Пояркову — «Главного поля». Оба были потрясены громадными пустотами старинных выработок, запутанными лабиринтами узких таинственных лазов, ржавыми отвалами древних огарков, следами обжиговых печей. Всего этого нельзя было не заметить, И они заметили. Теперь следовало лройти в Сох, оттуда через сохские каньоны пробраться к перевалу Сымап и там проверить другое щербаковское предположение. Но в Сохе было неспокойно, там ждали визита басмачей. Пришлось просидеть ночь в карауле, а утром тронуться в обратный путь, в Кадамджай, в партию Соседко, к Щербакову, с трудом, как иногда говорят на Востоке, удерживая во рту каленый орешек прекрасной новости.

И вот снова Хайдаркан. И опять-таки благодаря Щербакову. Но теперь это не просто проспекторская вылазка на ишачке с парой вьючных сум. Теперь он начальник промразведки, и у него пятьсот рабочих. Надо ставить бараки. Заниматься монтажом дизеля и добывать продукты для рабочей столовой. Нужно бить штольни, а вся техника — забурник, молоток да ложка, которой из шпура выбирают шламм[30]. Десять сантиметров пробил — в кузницу на заправку. Пятнадцать метров в месяц прошли — достижение, да еще какое! Нужно собирать фауну. Без фауны в этих однообразных известняках не разобраться, возможны не только разрывные нарушения, ставящие впритык разновозрастные пласты, но и надвиги, тем более чешуйчатые, оторванные от своих корней и закрывающие истинный облик месторождения, как маскарадная маска. И все это для того, чтобы в конце концов дать ответ, есть ли руда в Хайдаркане, или «Великий рудник» — всего лишь «дырка от бублика», а бублик съеден еще в средневековье?

Хайдаркан свел его с Михаилом Евгеньевичем Массоном, доктором археологии, замечательным знатоком горнорудного производства Средней Азии. Оказывается, на добычу ртути в Фергане указывал еще Истахри, о ртути в горах Сох упоминал в конце X века Абдул Касим ибн Хаукаль. Древние оставили обломки тиглей, железные клинья, каменные молотки, песты и ступы, капризные лабиринты выработок, казалось бы пройденных как бог на душу положил, в полном пренебрежении к элементарной логике. Но логика была. Древние уловили приуроченность руды к зонам дробления, и их интересовали только эти зоны. Они отрабатывали месторождение лет двести-триста. Чем было вызвано последовавшее затем запустение Хайдаркана? Нашествием монголов, или попросту истощением руд?

Разведка была начата в 1928 году. Каким многообещающим было начало! Какое грандиозное предприятие мыслилось выстроить у подножья Кара-Арчи! Уникальное, не имеющее себе равных, такое, какое бы одним махом удовлетворило все потребности страны на ртуть и, прежде всего, потребности оборонной промышленности! Раздавались и другие голоса. Щербаков, а также только что вернувшиеся из поездки по Америке Русаков и Королев предлагали немедля начать отработку мелких месторождений с помощью вращающихся печей Гульда, не требующих больших капиталовложений. Но их предложение даже не рассматривалось, таким казалось оно малозначительным, несерьезным на фоне тех фундаментов, что уже закладывались для будущего гиганта.

Но вот не подтвердились первые прогнозы. Но вот выяснилось, что геология месторождения оказалась настолько сложной, а характер оруденения настолько невыдержанным, что не вызывали доверия самые осторожные подсчеты. В 1933 году геолог Каминский дал резко отрицательную оценку запасам «Медной горы». Ничего утешительного не дали и не могли дать визиты-консультации таких приглашенных спецов, как американец Гу-дейл и немец Фридрих Альфель. Энтузиазм сменился скепсисом, начавшиеся работы — консервацией. Заниматься в ту пору разведкой Хайдаркана — значило заниматься делом, заведомо обреченным на неудачу. Тем дороже была поддержка Щербакова, всячески способствовавшего скорейшей передаче месторождения в эксплуатацию. Он приезжает в Хайдаркан в 1933 году. Приезжает в 1934. Организует в составе Таджикско-Памирской экспедиции специальный отряд — хайдарканский, а это означало и свежие силы геологов и отличное снаряжение, легче стало со снабжением и лошадьми, словом, можно было работать.

Миша, друг Эраста