Фамильные ценности

Безо всякого постороннего вмешательства они перечислили деревья, что когда-то росли в старом дворе, включая так и не прижившиеся две голубых ёлочки, и все цветы, которые росли на клумбах, включая вечные петунии. Выяснили, что самая вредная старуха, Патрикеевна – и это, между прочим, её настоящее отчество! А ты не знал? – которая вечно скандалила с детворой из-за своих двух грядок с морковкой, взяла к себе одного внука, когда дочка родила третьего, и сама воспитала, несмотря на то, что у того подозревали церебральный паралич! А он то ли нормальный был, но просто слабенький, то ли Патрикеевна его как-то выходила своим морковным соком, но сейчас здоровенный такой новый русский, еле в свой джип влезает! И своих детей трое – это у них, видно, семейная традиция!

Потом вспомнили, кто и куда из города уехал, и сошлись во мнении, что зря, потому что дома , как говорится, и солома едома . Эту пословицу Зоя никогда не слышала и очень удивилась, что люди, оказывается, вполне серьёзно разрабатывают научные темы вроде «Использование глагольных форм причастия и деепричастия в русских пословицах и поговорках».

За чаем принялись оживлённо обсуждать «Фантомаса», «Фантомас разбушевался», «Ромео и Джульетту», которые, как выяснилось, оба смотрели в одном и том же кинотеатре – в новой тогда «Авроре».

И как раз когда добрались до «Анжелики – маркизы ангелов», в дверь кухни всунулась лохматая Пашкина голова и пробурчала недовольно:

– А чё так громко? Здрасьте, дядь-Дима…

При этом явлении собеседники враз онемели и остолбенели. «А ведь и вправду – ЗАБЫЛА, что есть сын!» – пронеслось в голове у Зои.

Что пронеслось в голове у Дмитрия, она не знала.

Однако забытый сын поморгал сонными глазами, повёл туда-сюда всклокоченной башкой и вдруг буркнул:

– Ну, вы это… извините, короче, что помешал…

И скрылся.

Собеседники дружно перевели дыхание. И посмотрели друг на друга, как обвиняемые на скамье подсудимых – при известии о помиловании.

– Хороший парень, – вымолвил Дмитрий.

Однако этот краткий эпизод почему-то отнял у них слишком много сил. И далее беседа стала как-то чахнуть. Обнаружилось, что чай был допит и воспоминания детства как будто тоже исчерпаны.

Паузы всё удлинялись. Дмитрий снова принялся мять руки. Стало ясно, что пора прощаться.

Как ни странно, Зое ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не хотелось выпроваживать его. А точнее, не хотелось оставаться одной. Его голос успокаивал. От всей его чуть сутулой фигуры исходило что-то успокаивающее, уютное, надёжное…

– Ну ладно, как-нибудь ещё расскажешь мне про свои диссертации, – наконец со вздохом предложила она, как бы подводя итог встречи. – А теперь, наверное…

– А была ещё такая тема – «Структурно-семантические и этимологические характеристики русских имён», – перебил он каким-то новым голосом, поднимаясь из-за стола. – И там было написано, что Зоя означает «жизнь»!

Она взглянула на него удивлённо. Потом посмотрела попристальнее.

И вдруг поняла, что не может оторвать своих глаз от его – тёмных, мягких… и ничуть не успокаивающих, а совсем наоборот – пристальных и опасных!

Но эту опасность она осознала, похоже, слишком поздно… И допустила слишком близко…

И теперь, похоже, её участь была решена окончательно и бесповоротно!

Глава 36

– А я сразу говорил: назначайте общий сбор на двенадцать! Ну максимум – на три часа дня! Что это за свадьба впотьмах? – негодовал дядя Гриша.

– Ну где тебе впотьмах, дядечка? – терпеливо успокаивала Зоя. – Ты посмотри вокруг: белый день, ещё даже пяти часов нет! Не все ещё даже собрались!

– И зачем тогда регистрация в одиннадцать? И полдня по городу туда-сюда! – не успокаивался дядя.

– Гришка, молчи! – взмолилась рыженькая дамочка, чем-то похожая на маму. Тьфу ты! Да это же и была мама, только в рыжем парике! Зоя никак не могла к нему привыкнуть. – Сам же в ЗАГС напросился! Пятый раз твердишь одно и то же!

– На двенадцать они не соглашались, – в пятый раз пустилась в объяснения Зоя. – Это же кафе! Туда люди целый день приходят кушать… Надо людям кушать или нет? А регистрацию – какое у них время было, на то и назначили.

Дмитрий успокаивающе сжал её локоть.

– Ну а чего ж в СВОЁ кафе не пригласила? – не сдавался дядя Гриша.

– Зоя, пелерина опять съехала! – оповестила мама трагическим шёпотом.

– Дядечка… – задушевным голосом начала было Зоя, дёргая пелерину за пуговицу.

Но тут Дмитрий решительно отстранил её.

– Григорий Семёнович, вы же были в том кафе. Сами подумайте! Там же зальчик – десять метров, повернуться негде. А у нас гости… родственники…

И он широким жестом обвёл толпу на крыльце и в вестибюле.

Толпа оживилась и загомонила – большей частью недовольно. Раздались отчётливые возгласы:

– А я говорил – у нас в станице надо было делать, и безо всяких фокусов! И места всем хватит! И продукты дешевле! Погуляли бы как люди…

– Курочки, яички свои! Огурчики, помидорчики!

– У Анфисы бы и посидели.

– Не у Анфисы, а у Серёжки с Надькой!

– У этом кафе с тебя сто шкур сдерут… У их цены за сто грамм, ясно тебе? Шашлыка каждый кусок как отдельная порция идёт!

– А эти кто, с трубами?