Фамильный Руковишников

   Вася развернулся и сел на диване. Пружины жалобно скрипнули. Нет, это определённо не совесть! Это кто-то говорит! Вернее, кто-то пищит над Васиным ухом!

   «Всё, допился до белой горячки, - подумал Вася. – Уже мне голоса мерещатся…»

- Так и до белой горячки не далеко, - пропищало рядом.

   Вася вскочил и подбежал к выключателю. Щёлкнул. Лампочка на шнуре закачалась.

   В комнате было пусто.

- Почудится же такое, - вслух сказал Вася.

- Ему ещё и чудится что-то, - грустно пропищали ему в ответ.

   Вася сел на диван, сжал руками голову, и горестно вздохнул:

- Елы-палы!

- Да… я бы подумала о жизни, на твоём месте. Жаль, что ты меня не слышишь. А если слышишь – не понимаешь.

- Я тебя слышу – ответил Вася. – И понимаю, кажется. Ругаешься ты. Я только не пойму – кто ты, и где.

- Не может быть! – пропищал кто-то с удивление в голосе. – Неужели  дедушка не врал?

- Да кто же ты? Где? При чём здесь дедушка?

- Вася, Вася! Глаза открой пошире! Я тут, перед тобой на стуле сижу! Рядом с твоей немытой чашкой! Или ты думаешь, что я пошла вешаться в твоём пустом холодильнике? Не дождёшься!

    Вася поднял голову.

- Провалиться мне на этом месте! – прошептал он.

- Не надо проваливаться, - пропищали ему в ответ. – Под полом и без тебя тесно.

   Вася протёр глаза. Нет, это ему не померещилось.

- Мышь? – спросил Вася. – Ты – м-м-м-мышь?

- Мышь, мышь! Рот закрой, пожалуйста. Будем знакомы. Лиза. Мышь.

  Маленькая серая мышка высунулась из-за чашки и помахала Васе серенькой лапкой.

- В-вася… - промолвил Вася, заикаясь.

   А что ему ещё оставалось делать?

ГЛАВА 3

- Ты настоящая? Откуда ты взялась такая? – спросил Вася. – Ты не мерещишься мне?

- Настоящая, конечно.

- Почему же ты по-человечески разговариваешь?

- Ты лучше спроси, почему ты меня понимаешь?

- Почему?

- Не знаю. Но могу предположить.

- Предположи.

- Мне дедушка рассказывал. А моему дедушке – его бабушка. Или дедушка. А ему – прадедушка.

- Мне никто ничего не рассказывал. У меня  прадедушка на войне погиб. А прабабушка – в блокаду. Дедушка и бабушка рано умерли. А папа на подводной лодке служил… я его почти не помню

- Так вот, продолжала Лиза. - Твой прапрадед… Ты хоть знаешь, что твоим прапрадедом был купец знаменитый? Василий Рукавишников? И весь этот дом когда-то ему принадлежал?

- Что-то слышал. Только мне от этого ни холодно, ни жарко.

- Вася-Вася… короче, был он купцом, мануфактурой торговал. Тканями, значит, и прочим… По рассказам, добрым он был и справедливым. Под Рождество раздавал бедным сукно, а под Пасху – бязи пару рулонов разматывал.  К нему, под праздники, очередь из неимущих выстраивалась. Никто с пустыми руками не уходил. Но, что самое главное…

- Что ж ещё?

- Он всегда мышей кормил. На ночь ставил им тарелки с хлебом и сыром.

- Может, он так ткани свои оберегал! – догадался Вася. – Чтоб мыши их не грызли!

- Может, и так. Только он, понимаешь,  не кота заводил, не отраву покупал, и норки мышам не законопачивал. Мышеловок, Вася, он не покупал!  А угощал! Понимаешь?

- Ну, да.

- Вот как-то раз мышиный предводитель решил купца Рукавишникова поблагодарить.  Хоть и страшно ему было, а ночью  пошёл он к купцу. Сел рядом с кроватью, ну, и начал благодарить. А купец вдруг проснулся и стал предводителю отвечать. У обоих открылся дар:  они смогли друг друга слышать и понимать.

- Что-то не верится.

- А со мной разговаривать – верится?  Дар-то  передаётся по наследству. По мышиной линии – точно. А вот по человеческой… Можно сказать, что мы – фамильные мыши семьи Рукавишниковых. А Вы, Рукавишниковы – наши фамильные люди. Ты – мой фамильный Вася.

- М-да… - почесал затылок Вася.

   Лиза повела ушами и взмахнула хвостом:

- Люди мышей не уважают, к сожалению.  И ты, Вася, извини меня… ну, не лучший представитель человеческого рода.  Столько лет не то, что меня – никого вокруг не слышал и не слушал.  И не замечал.

- Да я…

- Ладно, Вася. Не всё потеряно! Услышал же ты меня сегодня! Значит, не утерян дар. Вот бы дедушка порадовался…

- Мой? – спросил Вася. – Мой дедушка?

- Нет, не твой.  Мой! Твой бы дедушка, наверное, в ужас пришёл, глядя на то, во что его внук превратился. Неужели, Вася, у тебя совести нет?

   Вася взлохматил волосы и сокрушённо произнёс:

- Эх! Есть у меня совесть! Есть! Утром, когда я просыпаюсь, она тоже просыпается, и начинает меня грызть. А как только опохмелюсь – так она… ну, сначала затихает… а после третьего полстакана совсем уходит.  Вот я её и гоняю.

- Ты, Вася, поступаешь, как котяра неразумный… Жаль. За женой, за сыном – не скучаешь?

- Не напоминай… Как тебя?

- Лиза.

- Не напоминай, Лизавета. А то уже совесть мне всю душу изгрызла. Похмеляться пора.

- Не стоит, Вася. Неужто так ты слаб?

- У-у-у-у!!! – завыл Вася.

- Вместо того, чтоб похмеляться – пошёл бы, погулял с сыном. Сегодня суббота, он дома. В зоопарк бы его сводил. Мороженое бы ему купил. Учить тебя.

- Я бы пошёл, - сокрушался Вася. – У меня же денег нет. Ни копейки!

- А на что ты собирался похмеляться?

- Так товарищи… ты – мне, я – тебе.

- Товариши…  Собутыльники! Нет, чтоб на ночь для мышей тарелочку поставить! Я уж про сыр не говорю! Хоть бы с хлебом! Не блокада же!