Фамильный склеп

Однажды утром, когда я выбирался из сырой гробницы и не очень твердой рукой запирал входную дверь, я заметил в соседних кустах испуганное лицо соглядатая. Несомненно, конец был близок, ибо моя беседка была обнаружена, и цель моих ночных путешествий раскрыта. Человек не заговорил со мной, и я поспешил домой, чтобы попытаться подслушать, что он может сообщить моему измученному тревогами отцу. Будут ли раскрыты мои пребывания за запертой дверью? Представьте же мое радостное изумление, когда я услышал, как шпион осторожным шепотом рассказывает моему родителю, что я провел ночь в беседке перед гробницей, и что мои затуманенные сном глаза словно остановились на склоне лощины, где запертый вход остался приоткрытым! Каким чудом соглядатай был так обманут? Я был теперь уверен, что меня охраняет сверхъестественная сила. Осмелев после этого посланного небом случая, я опять начал совершенно открыто ходить к склепу, уверенный, что никто не может увидеть, как я вхожу в него. В течение недели я наслаждался всеми радостями склепа, описывать которые я не стану, когда произошло нечто, и я очутился в этом проклятом обиталище скорби и скуки.

Мне не следовало выбираться из дома той ночью, ибо в облаках были признаки грозы, и адское свечение поднималось из заросшего болота на дне лощины. Зов мертвых тоже был необычным. Он исходил не из гробницы на склоне лощины, а из обгоревшего подвала на ее гребне, казалось демон манит меня невидимыми пальцами. Когда я вышел из рощи, лежащей на равнине перед руинами, я увидел в туманном свете луны то, что всегда смутно ожидал. Особняк, исчезнувший сто лет назад, снова величественно возвышался перед восхищенным взором; в каждом окне сверкал блеск множества свечей. По длинной подъездной аллее катили экипажи бостонского света, в то время как множество напудренных щеголей из соседних усадеб пришло пешком. Я смешался с этой толпой, хотя знал, что мое место скорее среди хозяев, чем среди гостей. Внутри зала слышались музыка, смех и звон бокалов. Некоторые лица были мне знакомы, хотя мне было бы легче узнать их, будь они сморщенными или разъеденными смертью и разложением. Среди буйной и безрассудной толпы я был самым буйным и отчаянным. Беспутные богохульства потоком лились с моих губ, и в шокирующих остротах я не обращал внимания ни на законы Бога, ни Природы.

Неожиданно раскат грома, заглушивший шум свинской попойки, ударил в самую крышу и заставил в страхе замолкнуть неистовую компанию. Красные языки пламени и опаляющие порывы жара поглотили дом; и гуляки, охваченные ужасом перед внезапно обрушившимся бедствием, которое, казалось, превосходит границы неодушевленной природы, с пронзительными криками исчезли в ночи. Остался один я, прикованный к месту давящим страхом, какого я никогда раньше не испытывал. А затем второй ужас овладел моей душой. Испепеленное заживо, мое тело будет развеяно ветром! Может быть, я никогда не буду лежать в гробнице Хайдов! Разве не был мой гроб приготовлен для меня? Разве я не имел права вечно покоиться среди потомков сэра Джеффри Хайда? Да! Я претендовал бы на свое наследство, даже если бы моя душа отправилась сквозь века искать другую телесную оболочку. Я хотел занять место на той пустой плите в нише склепа. Джеффри Хайд никогда не разделит печальную участь Палинуруса!

Когда фантом горящего дома постепенно исчез, я обнаружил себя пронзительно кричащим и бешено бьющимся в руках двух мужчин, одним из которых был шпион, следовавший за мной до гробницы. Дождь лил потоками, и южный горизонт освещался вспышками молний, которые совсем недавно сверкали над нашими головами. Мой отец, с постаревшим от горя лицом, стоял рядом, когда я выкрикивал свои требования быть похороненным в гробнице, и постоянно напоминал державшим меня людям, чтобы они обращались со мной как можно осторожнее. Чернеющий круг на полу разрушенного подвала говорил о яростном ударе с небес; и из этого круга группа любопытных поселян с фонарями извлекла маленький ящичек старинной работы, который обнаружился благодаря испепеляющей силе молнии.

Прекратив свои тщетные и теперь уже бессмысленные попытки вырваться, я следил, как очевидцы происходящего осматривают драгоценную находку, и мне было позволено участвовать в их исследованиях. Шкатулка, замки которой были разбиты ударом, извлекшим ее из земли, содержала множество бумаг и ценных вещей, но мой взор застыл на одном-единственном предмете. Это была фарфоровая миниатюра с изображением молодого человека в щегольски завитом парике, на которой были инициалы «Д. Х.». Когда я вгляделся в лицо, мне показалось, что я смотрю в зеркало.