Фамирид

Гея, древняя Гея,
Хаоса дочь святая,
Мать и жена Урана,
Много богов родила ты,
Много родишь ты новых…
Славьте гимном певучим
Гею — мать вдохновений,
Гею — царившую в Дельфах,
Чтимую в шумных Афинах,
Гею, которой гимны
Льются у волн Эврота;
Ветви дубов священных
В рощах мирной Элиды
Славу шумят богине.
Пойте, люди и боги,
Зеленогрудую Гею!
Ей чело увенчали
Желтые нивы, зрея;
Стан опоясали реки;
Всю — Океан обнимает…
Время, как сны, проходит,
Годы сменяют годы…
Боги богов сменяют…
Ты лишь одна, о Гея,
Мать бессмертных и смертных,
Вечно, пока есть люди,
Будешь внимать мольбам их.
Пойте и славьте Гею!

Фамирид кончил, ощущая глубоко неудовлетворенное чувство в своей душе. Но нимфы, видимо, были к нему расположены, и сочувственный гул одобрений прокатился по их рядам.

— Смотри, как он красив, озаренный светом луны. О, зачем я никогда раньше не встречала его в горах!

— Тс! Кажется, музы начинают!

Действительно, музы начинали:

Золотые звонкие струны
Аполлоновой лиры вещей
Победителя мощного Зевса
Перезвоном сладким прославьте!..

От Зевса божественные сестры перешли к обутой в золото Гере, а за нею долгою торжественною песней одного за другим славили прочих олимпийцев. Пению вторили мелодичные струнные звуки нескольких лир, голоса божественных сестер звенели, как серебро, сперва мягко, потом все грозней и грозней. Они пели о могуществе опимпийцев.

Кто, дерзновенный,
Смеет безбожно
Власть их отринуть?..
Кто не боится
Грозных перунов
Гневного Зевса?
О, как ужасна
Участь гигантов!
Казнь Тифаона!
Сгинет безумец;
Зевс разъяренный
Громом и бурей
Сворою фурий
Сгубит его!

Музы кончили. Кругом стоял нерешительный шепот. Два кентавра втихомолку спорили между собой, чья песня лучше.

Нимфы сочувственно глядели на Фамирида и, видимо, не собирались присуждать пальмы первенства его соперницам. Мало-помалу среди слушателей воцарилось глубокое молчание. Тишина эта проникла в сердце Фамириду, он как бы вдохновился ею и начал вновь:

О, Тишина ночная,
Славная дочь титана,
Траурной звездною ризой
Скрой Лицо свое, Лето!
Гимн пою я печальный.
Будет некогда время:
Холодом тайн объята,
Гея сном непробудным
Тихо заснет навеки.
Время течет, как реки.
Воля судеб жестока.
Сгинет славное племя
Светлых богов Олимпа.
Облаком дымным растает
Сам Зевес Громовержец;
Все потомство Кронида
С ним пропадет навеки…
Слышу я рев и топот
Черных воли Океана.
Он ледяные оковы
Хочет разбить и сбросить…
Гневен голос могучий…
Тщетны усилья титана:
Тщетно зовет он Феба.
Феб его не услышит…
Властны веленья Рока.
Вместе с другими богами
Сгинешь и ты, сын Лето!
Словно искорка света
Твой ореол угаснет…
И как лебедь пред смертью,
Я, твой жрец и потомок,
Шлю привет Аполлону!

Очередь была за музами. Они поняли, что перед ними находится опасный противник, и решили подействовать на судей-нимф целым рядом песен, в каждой из которых было указание на то, как печально оканчивается состязание с бессмертными богами.

Пение начала Урания:

Возле престола Кронида,
Свесив могучие крылья,
Сладкою грезой объятый,
Царственный дремлет орел.
Зевса посланник пернатый,
Вздрогни, хищная птица,
Мощно взмахни крылами
И на безбожника гневно
С синего неба ударь!..

Последние слова, произнесенные со страшною силою и поддержанные аккордом нескольких лир, произвели сильное впечатление.