Фанатка

– Понимаешь, он показался мне хорошим, просто идеальным. Умный, симпатичный, веселый мужик, не зануда, любит меня! Что еще бабе надо? И я его полюбила… насколько смогла. Только, наверное, это была не та любовь, которую он ждал. Чего-то ему не хватало… А может, я сама не могла ему дать того, что он хотел. И главное – у нас не было детей. Так что Женька у меня до сих пор – единственный ребенок. На вот, посмотри. Ему уже тринадцать, он выше меня! Короче, Женька тоже встал между нами. Нет, никакой явной неприязни не было, Михаил любил его, ничего не скажу. Но парень стал ему как бы постоянным укором и тайной, потому что я до последнего времени скрывала от него правду о Женькином отце. Наверное, это и стало решающим в нашем разрыве. Если бы я тогда, в самом начале, призналась ему во всем, это не привело бы к таким последствиям. Но, как назло, в Голландии у меня с Жекой вышла неприятная история… – Татьяна вкратце посвятила подругу в суть дела, – и после этого у меня просто язык не поворачивался сказать Михаилу, кто отец Женьки! А зря. Сглупила я тогда. Женька вырос и стал так похож на отца, что правду нельзя было скрыть. Михаил заподозрил что-то и решил выяснить все. Это ему удалось – не от меня, от маминого Бориса Павловича – он не знал, что Михаил не в курсе. Вышло совсем плохо. Муж решил, что я все эти годы обманывала его. Разубедить его было совершенно невозможно – он мне уже не верил. И тут, как назло, он нашел эту мою детскую коллекцию – все эти мелочи, связанные с Жекой – и вообразил, что я все еще люблю его. Некоторое время после всего этого мы еще жили вместе, но что-то главное было нарушено, что-то разбилось между нами. Он совершенно перестал мне верить. А потом однажды он привел ко мне милую симпатичную девушку и сказал, что у них с ней скоро будет ребенок. Представляешь? То есть эта девица смогла дать ему то, на что оказалась неспособна я. Ну и… я отпустила его. Без скандалов, без истерик… – Татьяна вздохнула и качнула в руках бокал с соком. – Я понимала, что и сама виновата в том, как все повернулось. Наверное, я действительно не любила его по-настоящему. А он, конечно же, заслуживал чего-то большего…

– Нечего его оправдывать! – фыркнула Ната. – Он тоже эгоист порядочный, я тебе скажу. И не так уж сильно любил тебя! Если бы любил по-настоящему – поверил бы и простил, ясно?

– Нат, все в порядке. Знаешь, что я тебе скажу – я ведь тоже вздохнула с облегчением, когда мы разошлись. Значит, и для меня этот брак был в тяғость.

Подруги замолчали, каждая погрузилась в свои мысли.

И тогда Ната, наконец, решилась задать вопрос, который вертелся у нее на языке с самого начала встречи:

– Ну, а он как? Ты что-нибудь о нем знаешь? И знает ли он… я имею в виду Женьку?

Татьяна покачала головой.

– Нет. Про Женьку он ничего не знает. А я – про него. Он же больше не поет, это тебе и самой должно быть известно.

Ната усмехнулась.

– Эх, подруга! Мне бы твои заботы. Ты, я вижу, совсем не представляешь себе моей сумасшедшей жизни… да мы там, дай Бог, раз в неделю радио послушаем, да и то на немецком. Что у вас тут делается, кто поет, кто не поет – нам это совершенно неизвестно. Да и неинтересно мне это уже давно… Ладно, извини, что перебили, продолжай.

– Ну, в общем, как это у нас тут говорят, выпал он «из звездной обоймы». Дисков новых не выпускает, ни с кем не тусуется, где он сейчас, что с ним – никому не известно. Он же тогда, шесть лет назад, как раз после Голландии, совсем разорился и разошелся со своей командой. А после – с женой. Квартиру ей оставил, машину, все! Выпустил последний свой диск под названием «Разочарование» и словно растаял в воздухе. Говорили, он куда-то в Сибирь уехал, но куда…

– Значит, ты его с тех пор так ни разу и не видела? – В глазах Наты зажегся какой-то непонятный огонек.

– Да говорю же тебе, нет!

– А хотела бы?

Татьяна засмеялась:

– Нат, ты как девчонка, честное слово! Что мы, на собрании фан-клуба, что ли? Хотела бы, не хотела… Все это давно уже в прошлом.

– Ты уверена?

– Абсолютно, – Татьяна все еще не понимала, куда гнет ее подруга. Но вскоре все стало ясно.

– Тогда пошли! – скомандовала Ната, подхватила сумочку, с неожиданной для ее комплекции резвостью выскочила из-за стола и заспешила куда-то вниз по улице.

– Ты куда меня ведешь? – Татьяна едва поспевала за подругой. – Что ты хочешь мне показать?

– Вот это! – кивнула Ната, когда они, наконец, остановились.

В подземном переходе, куда привела ее подруга, было сумрачно и прохладно. Глаза Татьяны не сразу привыкли к темноте, однако то, что она услышала, заставило ее вздрогнуть и покраснеть. Хорошо, что Ната не видела ее в этот момент! Вот бы она посмеялась над «ушедшими детскими чувствами!».

Бродячий музыкант, подыгрывая себе на гитаре, пел Жекины песни.

Те, самые ранние, самые любимые, которые стали уже почти народными.

Он пел тихо и задушевно, и Татьяна почувствовала, как сжимается ее сердце.

– Узнаешь? – шепнула Ната и слегка подтолкнула ее в глубь перехода.

Татьяна нащупала в кармане мелочь и подошла к музыканту.