Фанатка

Жека решительно шагнул к дверям и нос к носу столкнулся с осанистым швейцаром. Огромный бородатый дядька казался невозмутимым, однако маленькие серые глазки его цепко осмотрели и быстро оценили певца и вынесли приговор, после чего швейцар с невозмутимым презрением отвернулся.

Жека вспыхнул. Поведение швейцара было настолько красноречивым, что не нуждалось в расшифровке – певца признали неплатежеспособным и до разговора с ним не желали снисходить.

А ведь швейцар, судя по всему, был одним из тех, кто мог ответить на вопросы Жеки…

Что ж, попытка не пытка. Стараясь не обращать внимание на нелюбезное поведение швейцара, Жека вежливо обратился к нему:

– Эй, командир! Давно здесь работаете?

Никакой реакции. Дядю, наверное, высекли из камня!

Жека попытался еще раз – с тем же успехом.

Тогда он достал из кармана ключ с набалдашником и, поигрывая им, переспросил о том же.

На этот раз швейцар отреагировал – бросив быстрый взгляд на ключ, он повернулся к Жеке и, глядя на того в упор, буркнул:

– Чего надо?

– Вы что-нибудь знаете про девушку, которая имеет отношение к этому ключу?

Дядя Ваня сумрачно взглянул на Жеку и покачал головой. При желании он мог бы кое-что вспомнить… Хоть это и может показаться странным, он сразу же узнал этот ключ, он хорошо знал свою гостиницу, работал тут с самого первого дня. Так вот, подобные ключи были в гостинице давно, лет тринадцать назад, с тех пор их несколько раз меняли. А этот, 195, – от номера для шишек. Тот, что Танька тогда стащила… Он мог бы рассказать про Татьяну, но парень ему не понравился. Обшарпанный какой-то, несолидный. Кто его знает, зачем ему эти сведения, не будет он кому ни попадя выдавать племянницу. И рассказывать никому ничего не обязан. Ничего не знаю, и все тут. А если парень полезет, так он и охрану может позвать.

Однако Жека не стал настаивать. Он понял – если швейцар и в самом деле что-то и знает, то все равно ничего не расскажет. Да и кто такой в сущности, он, Жека? Чужак, посторонний, которого неизвестно каким ветром занесло в эти края.

Верный привычке, Жека попытался было предложить швейцару деньги, но ответом ему был полный холодного презрения взгляд. Тогда он сунул в руку непробиваемого дядьки свою визитку и попросил написать ему, если что.

Больше ничего предпринять он не мог.

В Москву Жека возвращался в прескверном настроении.

Визиты по другим новинским адресам также оказались неудачными, в общем вся предпринятая им поездка была нелепой и никому не нужной.

Глава 8

Если бы Жека знал, как радостно Татьяна восприняла переданное дядей Ваней известие о его поездке, он бы так не расстраивался. Он не понимал, что девушке важен был сам факт того, что Жека, когда-то избалованный всеобщим вниманием, теперь сам мчится на край света, чтобы найти «то, не знаю что». Конечно, швейцар не узнал его, он просто сообщил племяннице: «Какой-то подозрительный тип интересуется теми самыми давними делами, но он, дядя Ваня, молчал как партизан, и зануда ничего от него не добился».

Итак, Жека принял правила игры.

По тому ощущению радостного подъема и предчувствия чуда, которое охватило ее в последние дни, Татьяна вдруг сделала открытие и о самой себе.

Оказывается, она действительно любит Жеку! Не знаменитость, не красавца и не баловня судьбы, а этого, несчастного, всеми забытого уличного певца… Он был нужен ей, нужен любой, именно он, а не его успехи и деньги.

Что ж, пора было готовиться к встрече.

Татьяна страстно ждала этого момента и боялась его одновременно.

Затеянная ею самой игра и помогала ей, и мешала – теперь ее стали мучить сомнения, понравится ли Жене она сама? Не слишком ли сильно она рисковала, отправляя Жену в прошлое на поиски своих прежних образов? А может, не, более юные Татьяны, были ему милее? А та, которую он скоро встретит, обманет его ожидания, разочарует его?

В эти дни Татьяна много и беспокойно, совсем как в юности, проводила перед зеркалом. Критически оглядывая себя, она старалась угадать, как будет выглядеть в глазах любимого. Это было глупо, совсем по-детски, она понимала это и ничего не могла с собой поделать.

Конечно, за последние шесть лет она очень изменилась. Волосы приобрели естественный цвет, она отрастила их и теперь укладывала в немного старомодную (а потому выглядящую сверхстильной), но очень идущую ей прическу. Она больше не увлекалась цветными контактными линзами, поэтому и глаза ее были теперь натурального темного, почти черного цвета. Эксперименты молодости окончились, она нашла свой стиль, а по сути, как и многие женщины в этом возрасте, вернулась к тому, с чего начинала – к естественности и безыскусной утонченности. Минимум косметики, максимум свежести и здоровья. Благодаря Татьяне, имевшей достаточный вес в мире моды, этот стиль стал постепенно распространяться…

Но одно дело хорошо выглядеть в собственных глазах, и совсем другое – мнение любимого.

Сомнения и страхи можно было разрешить только одним путем.

Со вздохом она открыла тумбочку.