Фанатка

— Насколько меня это касается, — проговорил он — и слова его были взвешенны и убийственны, — ты не существуешь. Тебя вообще никогда не было. Прикончить тебя мне легче легкого.

Питер снова ударил ее о стену — казалось, стена уже не выдержит нового удара и рассыплется — и отпустил. Дина сползла по стенке на пол, скорчилась, сжалась в маленький жалкий комок.

Она плакала, когда Питер с грохотом захлопнул дверь — словно отсек Дину от внешнего мира и поставил на ней жирный крест.

IV

Анжела

Первая ночь в одиночестве была самой тяжелой.

Анжела чувствовала себя заброшенной и никому не нужной, однако разве она не сама сбежала? Разве она не спаслась? Разве он не презирал ее? Конечно же, презирал — иначе не стал бы делать… все то, что он с ней вытворял.

Ее первая ночь в одиночестве за… сколько же времени-то?

С другого конца комнаты донесся скулеж — тихий беспомощный плач. Анжела натянула на голову простыни и одеяло, сжалась в плотный комок. Очень привычная поза.

Черт! Не вспоминать!

Уже так давно она неизменно проводила ночи с ним или с постоянным клиентом, а если не с ними, то лежа под каким-нибудь иным женатым мужчиной, который оплатил девочку для утех. Поспать удавалось редко. Дошло до того, что Анжела смертельно боялась вызовов на всю ночь и сопутствующего им тумана спиртного и наркотиков. Но без них она не могла бы протянуть с вечера до утра.

Постель была достаточно удобной, хотя одеяло тонковато, а простыни ветхие и застираны чуть не до дыр. Они пахли дешевым стиральным порошком, а в комнате был стойкий запах моющих средств и освежителей воздуха. Однако Анжела убедила себя, что сделала тут лишь краткую остановку. Крышка люка открыта, и она взбирается вверх по лестнице. Она уже видит наверху дневной свет. Видит проезжающие машины, пешеходов, детские коляски и собак, которых выгуливают хозяева.

Только бы девчонка в другом конце комнаты перестала реветь. Анжеле хотелось заорать на нее, чтобы утихла наконец; однако ведь и сама она, бывало, так же плакала. Особенно в конце расправы. Просила перестать, кричала, что ей больно, больно… Он от этого лишь сильнее зверел.

Хотелось бы знать, считает ли он ее мертвой — или понимает, что она просто-напросто сбежала. Да и не все ли ему равно?

Заняла ли место Анжелы другая девушка?

Женщины, которые организовали этот приют, были добры и внимательны. Тут кормили, выдавали одежду, консультировали по разным проблемам, здесь был телевизор, игры, книги — как будто ты дома. В приюте даже чему-то учили, чтобы помочь в будущем найти работу.

Впрочем, Анжела и без того умела работать: как-никак занялась предпринимательством в тринадцать лет.

Слезы подступили к глазам (она сказала себе: «К черту! Нечего плакать, не буду!»), когда ей вспомнился родной дом в Вест-Виллидж, мать, вся та прошлая жизнь, тайны, которые тогда ей так нравились. Анжела сама решила никогда не возвращаться, не видеться больше с матерью. Одно время ей казалось, что это — не такая уж высокая цена. Как же она заблуждалась, насколько затуманены были мозги.

Она подумала о Ричарде.

Обо всем, что он ей давал, чему научил.

Обо всем, что он у нее отнял.

Однажды он повез ее в Сент-Бартс.

Сразу после того, как она ушла из дома.

Заплатил десять тысяч долларов за удовольствие быть с ней.

Десять тысяч долларов, да.

Однажды она посчитала: вышло меньше четырехсот семнадцати долларов за разовую услугу. В сущности, очень выгодная для Ричарда поездка, если сравнить с деньгами, которые он тогда ей платил.

А сейчас Анжела задумалась над вопросом: понимал ли Ричард, что она и бесплатно бы с ним отправилась?

Чистый холст ждет

Ярость как будто переросла в столь нужное вдохновение.

Питер сидел за работой всю ночь. А может, и не одну, а много ночей. Бессчетное число ночей. Запершись в кабинете, не давая себе передышки. Над ним довлел установленный срок — обещание, данное дочке. Нельзя было нарушить свое слово.

А может быть, его подгоняла надежда, что жизнь снова войдет в обычную колею.

Отдать рукопись. Забыть о ней ненадолго. Взять отпуск, хоть бы короткий. Отдохнуть. Поспать. Понять, что будет дальше. Что может быть дальше. Следующая книга. Комедия. Ну пусть не комедия, но обязательно что-нибудь полегче. И тоном веселей, и темой.

— Никаких больше Анжел и ангелов, — сказал Питер вслух, нажимая на клавиатуре клавишу control большим пальцем левой руки, а затем указательным пальцем правой ударил по клавише «р» — дал команду «Печать».

Он закончил работу.

* * *

Принтер одну за другой выплевывал страницы.

Точно загипнотизированный, Питер сидел перед монитором.

Экран был пуст — чистый холст ждал следующей картины. Мерная работа принтера наводила на мысль о похоронах. Погребальная песнь, медленно движущаяся процессия. Вот машина берет лист бумаги — урчит — выкладывает на лоток. Берет — урчит — кладет. Работает вентилятор, охлаждает, чтобы принтер не перегрелся. Каждому нужен свой встроенный вентилятор.

Питер услышал стук в дверь, но не обернулся, не отозвался.

— Питер? — приглушенно позвала жена из-за двери.