Фанатка

– Хорошо, что ты приехала, Кэмпбелл. Мне легче от твоего присутствия.

– Поможешь тогда мне разобрать вещи? – Элис решила воспользоваться ситуацией, хотя прекрасно знала, что безрезультатно.

– Ну, уж нет! У меня через час репетиция – прогоним программу с музыкой. Я сыграю тебе обязательно, что я сочинила.

– Ладно, я пройдусь куда-нибудь с Крис, чтобы она успокоилась. Ты была жестока с ней.

– Ничего, переживёт. Она и не такое мне устраивает.

Анжела ходила по квартире и собирала разбросанные вещи. Элис видела, как всё внутри её подруги рвётся на части от злобы и бессилия.

– Знаешь, мне звонила Эмили.

– Твоя соседка-готка?

– Ну, да, она… Эм ездила в Японию с родителями, сказала, что там потрясающе. Её семья уже больше ста лет живёт в Америке, и мало что из традиций передалось поколениям.

– Это печально. Восточные традиции сильно отличаются от наших.

– От традиций моих предков, к примеру, осталась только запечённая утка. Вам, бледнолицым, не понять! – Девушки рассмеялись её шутке. Успокоившись, она продолжила: – И ещё, они с Максом решили пожениться после окончания университета. Бедняга Салем, она ему очень нравится…

– Что? Она с Джейком? С нашим Джейком? – Анжелу больше удивило, что их однокласснику удалось завести подружку, чем то, что ею оказалась странная соседка Кэмпбелл.

– Вроде того, – рассмеялась Элис.

Швиммер вернулась с репетиции в два часа ночи. От неё пахло спиртным и табаком. Янг уловила и запах мужского парфюма и вновь закатила скандал. Её истерика была прервана приходом Роберта. Он обрадовался Элис, но вновь спросил про Кристен.

– Почему он спрашивает о ней? – обратилась Кэмпбелл к подруге.

– У него ассоциации с Нью-Йорком.

– Логично, – поняла Элис.

Стюарт вновь клялся в любви и давал новые обещания.

Лос-анджелесская квартира Анжелы была не такой большой, как представляла себе Элис. Но обстановка оказалась круче ожидаемой: мебель в стиле хай-тек, современная техника, огромная полка с дисками и модный синтезатор, за которым Швиммер сочиняла музыку. Гостиная была очень большой и яркой, а вот спальня была гораздо меньше. Кухня тоже не отличалась особыми размерами, да и техники здесь было немного – девушки почти не готовили.

Следующее утро началось с громко включённой музыки. Кэмпбелл решила, что Анжела прослушивала записи, доработанные накануне.

– Эл, тебе нравится? Это я написала! – Швиммер была в хорошем настроении, несмотря на ночную ссору с Янг.

– Да, здорово! – девушка ещё не до конца проснулась.

– Кэмпбелл, с днём рождения! – Анжела протянула ей диск, – здесь песни на твои стихи и мою музыку. Исполняют мои одногруппники – Шон и Мэгги.

– Боже, Анж! Это лучший подарок! Спасибо! Можно поставить его, я хочу послушать… сейчас?!

– Ты что же, не слышишь, не узнаёшь свои тексты? Этот же диск играет сейчас.

Элис прислушалась: действительно, исполнялась песня на её стихи. Голос певицы и мелодия отличались от ранее представляемых ею. Она предполагала плавную лёгкую музыку и мужской баритон, а в реальности была смесь классической музыки с электронной и звонкое женское сопрано.

– Я тоже участвую в вашей постановке?

– Никто не против, – рассмеялась Швиммер. – Я взяла за основу пять твоих стихов, и мы с ребятами написали музыку.

Из соседней комнаты выползла Кристен:

– Ты зачем разбудила всех в такую рань?

– Вообще-то у Эл сегодня день рождения!

– Точно… поздравляю, – безразлично произнесла Янг.

– Девочки, так вы пойдёте со мной на выставку? Вам понравится, – пообещала Элис.

– Разумеется, – Анжела порхала по квартире, не обращая внимания на насупленную Кристен, – где она проводится?

– В Музее искусств, – ответила Кэмпбелл.

– Отлично, я знаю, где это! – Швиммер выплясывала под музыку, написанную ею и её приятелями по лос-анджелесской Школе искусств на стихи её подруги.

Огромный выставочный зал был заполнен людьми. Элис надела своё любимое красное платье, привезённое специально для этого случая, и туфли на шпильке. Публика была разношёрстной: мужчины в костюмах и дамы в вечерних платьях, ультрамодные, вычурные, яркие молодые люди, бизнесмены, не отрывающиеся от мобильных телефонов. И все вокруг обсуждали работы импрессиониста Грегори Смита.

Анжела и Кристен поначалу придерживались Элис, но она подолгу задерживалась у картин, делая записи в блокноте и прислушиваясь к комментариям посетителей. Поэтому девушки пошли вперёд, не мешая её работать.

Внимание Кэмпбелл привлекло одно полотно: на нём был изображён мужчина, стоящий спиной, в светлом костюме, который отбрасывал четыре тени. Две из них были длинными и тёмными, а две другие – светло-серыми. Казалось, одна из теней имела женские черты: длинные волосы, платье вместо брюк. В общем, в ней угадывалось лёгкое изящество, переданное необычайным сочетанием красок.

– Интересная картина, не правда ли? В ней столько чувств и эмоций, – знакомый голос за спиной девушки заставил её забыть обо всём на свете. Она не могла поверить, что слышит его вновь.