Фанера Милосская

– Если учесть большое двуспальное ложе, скорее всего, вашего сына и невестки.

– Конечно, – счастливо засмеялась Олимпиада. – А пианино у Алисы! Сюда, скорей!

Чуть не упав от возбуждения, старушка резко повернулась и ринулась по коридору. Я полетела за ней и очутилась в бело-розовой детской, где, судя по игрушкам, жила девочка лет восьми.

– Пианино тут! – воскликнула бабуся.

Я окинула взглядом комнату и приуныла. Кровать, письменный стол, стул, кресло, мешок с куклами, полка с книгами, на подоконнике замок, собранный из конструктора, и никакого намека на, как выразилась пенсионерка, «ящик с клавишами». Похоже, Олимпиада Тимофеевна ошибается, в апартаментах нет пианино. Куда же бабушка дела билет? Найти небольшую бумажку в захламленной квартире практически нереально, но без проездного документа Березняк не посадят в вагон, Кирюша не получит четки, он до конца жизни будет меня попрекать, потому что я, как всегда, исполнила роль курицы, попавшей в бульон.

– Душечка, – закричала Олимпиада Тимофеевна, – берите билет!

– Где он? – вздрогнула я.

– На рояле.

– Его тут нет!

– Ох, молодежь… Не читаете книг и не знаете, как выглядит рояль, – вновь укорила меня бабуся. – Вот же оно, на полу, у полки.

Пропустив мимо ушей очередной пассаж старухи, я уставилась на пол. Ну все, или я сошла с ума, или там ничего нет.

– Неужели не видите? – ехидно осведомилась бабуля.

– Нет, – ошарашенно призналась я.

Олимпиада Тимофеевна сделала пару шагов, наклонилась, вытянула руку… Я лишилась дара речи. На мохнатом ковре стояло кукольное пианино размером чуть больше губки для обуви, сверху розовел листок бумаги.

– Ну! – торжествующе воскликнула бабуся. – Говорила ведь: рояль купили Алисе, отличная вещь, на дачу его с собой берем. Кстати, меня зовут Олимпиада Тимофеевна.

– Разрешите представиться, Лампа, – безнадежно ответила я.

– Замечательное имя! – закивала бабуся. – Запоминающееся!

Дорога на вокзал прошла без приключений, и до перрона мы добрались удачно. Олимпиада Тимофеевна, к счастью, оказалась любительницей путешествовать налегке, у нее имелась лишь одна багажная сумка, совсем не тяжелая, я спокойно ее несла. Несмотря на то что отправление было через час, состав уже стоял на пути, а около открытых дверей вагонов тосковали проводники.

– Здравствуйте, это поезд номер две тысячи сто? – вежливо спросила я блондинку в форме.

Та кашлянула.

– Нет!

– Но в табло указано: две тысячи сто отходит с пятого пути! – возмутилась я.

– Нет, – прозвучал меланхоличный ответ.

Я схватила Олимпиаду Тимофеевну за руку и поволокла ее к справочному окошку. Естественно, там клубилась очередь. В конце концов мы оказались перед стеклом, в котором было сделано несколько круглых отверстий, с той стороны сидела грузная баба в синем пиджаке.

– Поезд номер две тысячи сто с какого пути отправляется? – спросила я.

– Кхм, хр, фр, – прозвучало в ответ.

– Простите, не слышу!

– Тр, бр, др, кха, кха.

– Повторите еще раз!

– По-человечески говорю, – загремело вдруг над очередью, – тр, бр, фр… кха… кха…

– Номер пути! – завопила я, понимая, почему тетка сидит за толстым стеклом, – наверняка некоторые слишком нервные пассажиры испытывают непреодолимое желание схватить ее за горло.

– Гр, бр, фр… пять.

– Но там стоит другой состав!

– Фр, кр, дыр… кха… кха… Все вы сумасшедшие! – побагровела баба.

Я поволокла Олимпиаду назад к составу, подошла к другой проводнице и поинтересовалась:

– Поезд две тысячи сто?

– Угу, – кивнула девушка.

– Вы уверены?

– Угу.

– А почему вон та женщина сказала, что у состава другой номер?

– Угу, другой, – согласилась девица, – верно.

Я вспотела и задала следующий вопрос:

– Где ваш бригадир?

– В штабном вагоне сидит!

– Номер скажите!

Девчонка противно захихикала.

– У Сергея Степаныча его нет.

– Вагона! – заорала я.

– Так он у меня.

– Кто?

– Я при штабном стою, – пожала плечами проводница. – И чего народ такой нервный?

– Позовите свое начальство, – в полном изнеможении потребовала я.

– Серега-а-а… – сиреной завыла девушка.

Послышался топот, на перрон спрыгнул юноша.

– Что у нас плохого? – бойко выкрикнул он. – Двойники?

– Почему ваши сотрудники издеваются над пассажирами? – налетела я на него.

– Не может быть! – резво отбил подачу парень. – У нас фирменный состав, вежливость и безукоризненное обслуживание – наши принципы.

– Давайте без демагогии! – взвилась я. – А ну ответьте, какой номер у состава?

– Две тысячи сто, – отрапортовал бригадир, – Москва – Брыльск.

– Замечательно. Тогда по какой причине вон та проводница заявила, что поезд совсем другой? Безобразие! Я с пожилым человеком и багажом к справочной бегала. Немедленно накажите нахалку.

– Тамара не солгала, – заявил Сергей, – ейный вагон от другого состава, он двенадцатым идет.

– Вы меня идиоткой считаете? – обозлилась я. – Поезд-то один!

– Ну да, – закивал парень. – Сейчас объясню. Тут одна часть вагонов от две тысячи сотого, а вторая от двенадцатого – сдвоили поезд из экономии. До города Тульска он единым цугом пойдет, а там расцепимся. Двенадцатый к Вронску покатит, а мы на Брыльск. Ясненько?

– Бред!