Фанера Милосская

– Не я это придумал, – зевнул Сергей. – Вы всех проводников, а не одного спрашивайте, так и разберетесь.

Я кивнула, и мы с Олимпиадой Тимофеевной пошли вдоль перрона. Девятый вагон, восьмой, седьмой… И вдруг пятнадцатый!

– Простите, – окликнула я проводника, на этот раз мужчину лет сорока, – вы на Брыльск?

– Ну… – прозвучало в ответ.

– А где шестой вагон?

– Мой пятнадцатый.

– Но он стоит на месте шестого!

– Значит, ваш после четырнадцатого, – логично заметил дядечка.

Я вновь подхватила сумку и бабушку, мы пошлепали по перрону. Двенадцатый, одиннадцатый, снова восьмой… Их что, два? Хотя, очевидно, один идет в Брыльск, а другой в Тульск! Но где же шестой вагон?

И тут я увидела здоровенную цифру «6», намалеванную на темно-зеленой двери. Но дверь почему-то оказалась закрыта, пришлось барабанить кулаком по стеклу.

– Эй! Откройте!

Никакого эффекта.

– Отворите!

Снова тишина.

– Пассажир пришел!

– Чего бесишься? – спросил толстый мужчина, подходя к нам. – Я за лапшой бегал, купил себе поесть, дорога длинная.

– Вы из этого вагона? – заликовала я.

– Ну да.

– Слава богу! Возьмите бабушку.

– На фиг она мне нужна? – изумился проводник, старательно удерживая башню из пластиковых упаковок с макаронами мгновенного приготовления.

– Прекратите грубить! Забирайте пассажира. Вы обязаны это сделать.

– Только на ходу, – заявил вдруг дядька, – не на стоянке.

Я онемела от возмущения, потом топнула ногой.

– Хотите сказать, что в шестой вагон люди вскакивают во время движения? Знаете, я встречала хамов, но вы уникальный вариант. Неужели не видите, что перед вами очень пожилая женщина! Шутник фигов!

– Сама идиотка, – беззлобно ответил проводник. – Мы вагон-ресторан!

Я заморгала.

– Но тут номер! Шестой!

– Точно, но не вагона, а ресторана, – пустился в объяснения повар, – мы шестые по пищеблокам. Пятый, например, прицепили к Морску, четвертый ушел на…

– Где шестой вагон? – взвыла я. – Не с кастрюлями, а с полками?

– Не знаю, – меланхолично ответил кулинар и уронил коробку с лапшой.

Я наклонилась, подняла невесомый лоточек и внезапно удивилась еще больше:

– Зачем вам малоаппетитная лапша? Ведь вы служите в вагоне-ресторане.

– Че, я похож на самоубийцу? – заржал повар. – Чтоб я тут ел? Да никогда!

Я схватила старушку за локоть.

– Олимпиада Тимофеевна!

– Да, милая? – ласково заулыбалась бабуля.

– Если захотите пообедать, ни в коем случае не ходите в местный трактир на колесах!

– О, в поезде можно кофе попить? – обрадовалась старушка. – Великолепная идея.

Тяжело дыша, я доставила Олимпиаду назад к штабному вагону и завизжала:

– Сергей!

– Опять вы? – изумился бригадир. – Что на сей раз?

– Отправление поезда две тысячи сто через пять минут, – ожило радио, – провожающих просят освободить вагоны. Поезд номер двенадцать отходит через десять минут.

Я потрясла головой. Если составы сдвоили, то как они могут стартовать в разное время? Но не в этом проблема.

– Где шестой вагон?

– Ну там, – неопределенно махнул рукой бригадир, – в конце. Дайте билет!

Я протянула ему розовую бумажку.

– Ерунда какая-то, – почесал в затылке юноша. – Место номер сто шестьдесят четыре… Вечно в кассе напутают! Ладно, иди туда. Через три вагона твой.

Я оглянулась, бабушка исчезла.

– Олимпиада Тимофеевна, – в ужасе заорала я, – вы где? Ау!

Никто из снующих по перрону людей не обратил внимания на мой истошный крик, царящая вокруг неразбериха напоминала ад. Впрочем, думаю, у чертей больше порядка, чем на вокзале. Толпы потных людей тащили в разные стороны багаж, плакали дети, матерились мужики, ругались женщины. На общем фоне легко можно было вычислить сотрудников МПС – они сохраняли пофигистский вид и и невозмутимое молчание. Зато радио надрывалось по полной программе:

– Граждане провожающие! Поезд бр-бр-бр-бр отправляется с хр-мр пути. Счастливой вам дороги!

Состав, около которого в почти обморочном состоянии находилась я, дернулся и лихо покатил вперед, мои глаза закрылись. Все, можно прощаться с жизнью. Я не сумела посадить в вагон Олимпиаду Тимофеевну, потеряла старуху, навряд ли ее невестка теперь отдаст Кирюше четки…

– Очень вкусное мороженое, – затараторило рядом знакомое контральто, – я взяла и вам тоже.

Я приподняла одно веко. Вот она, милая бабушка, улыбается и протягивает мне пломбир.

– Олимпиада Тимофеевна! Душенька! Куда вы запропастились? – старательно сохраняя спокойствие, спросила я.

– За рожком отлучилась вон к тому киоску, – мирно сообщила пенсионерка.

– Что же нам теперь делать? – риторически поинтересовалась я.

– Случилась неприятность? – испугалась Олимпиада.

– Дела идут отлично. Вы не помните телефон вашего сына?

– Ленечка в Тибете, – разумно ответила бабуля, – в монастыре, там звонки запрещены.

– Хорошо. А где невестка?

– Кларочка? Так в родильном доме, – вновь продемонстрировала ясную память Березняк.

– Алиса когда придет домой? – цеплялась я за последнюю надежду.

Олимпиада засмеялась.