Фанера над Парижем

«Хоть гашетка, лишь бы поскорей», — подумала я.

— Речь идет о мужчине? — спросил Коровин.

— Думаю — да, раз это муж подруги.

— В наше буйное время приходится уточнять. Муж и жена — понятия уже весьма расплывчатые и неоднозначные.

Мне нечего было возразить.

— Когда он пропал? — Вопрос застал меня врасплох.

— Альфред Гавриилович, — растерялась я, не собираясь идти на такую откровенность, — почему сразу пропал?

— Если он не пропал, тогда вы должны бы знать, жив он или нет, — резонно заметил Коровин.

— Полагаюсь на ваш опыт, — сдалась я. — Пропал он в понедельник.

— А сегодня среда, следовательно, два дня назад, третий день пошел, — уточнил Коровин.

— Выходит, что так. Но он не совсем пропал. Известно, что его похитили.

Тут я встревожилась и спросила:

— Вы можете гарантировать секретность всех последующих моих сообщений?

Коровин только руками всплеснул. Я же не успокоилась и пояснила:

— Тайна не моя, поэтому и волнуюсь. Так что хотелось бы знать, что вы можете гарантировать…

— Софья Адамовна, голубушка, — прервал меня Коровин, — вы сами все себе прекрасно гарантируете. Что я знаю? Кого-то похитили. Это и без ваших сообщений можно предположить. В таком мегаполисе, как Москва, уж обязательно кто-нибудь кого-нибудь похитит. Без этого просто невозможно прожить такому большому городу.

Его логика успокоила меня.

— Хорошо, Альфред Гавриилович, полагаюсь на вашу порядочность, — продолжила я. — Так вот, мужа моей подруги похитили и требуют выкуп.

— Выкуп советую уплатить, — вставил Коровин.

— В этом направлении ведется работа, но дело в другом. У меня возникли серьезные опасения: жив ли муж моей подруги?

— А почему, собственно, они у вас возникли, эти опасения?

— Дело в том, — я предельно понизила голос, — дело в том, что муж моей подруги болен. — Я оглянулась по сторонам и спросила:

— Вы уверены, что нас никто не подслушивает?

Коровин отшатнулся:

— Софья Адамовна! Вы слишком недоверчивы!

— Просто мне кажется, что нас подслушивают. Шорох слышите?

— Нет, не слышу, — признался Коровин. — Впрочем, можем перейти в мой кабинет.

Я ужаснулась:

— Нет-нет, не стоит, думаю, мне показалось.

— В таком случае, продолжайте. Что за болезнь? Вы начали говорить о болезни.

— Да-да, болезнь. Даже две болезни: порок сердца и клаустрофобия.

— Клаустрофобия? — удивился Коровин. — Такое редкое заболевание?

— Не скажите. Оказывается, она частенько встречается. Наша Роза слегка этой штукой больна.

— Надо же. Кстати, вы утверждали, что знаете, кто похитил этого вашего мужа.

— Не моего, не моего, — напомнила я. — Моего мужа вряд ли похитят, разве что из желания доставить мне удовольствие. Однако я не утверждала, что я точно знаю похитителей, но почти вычислила их благодаря своим уникальным способностям.

— О способностях ваших наслышан, — любезно заверил меня Коровин. — Значит, похитителей много?

— Точное количество еще мною не установлено, но это дело нескольких дней. Хотелось бы знать, вы можете оказать конкретную помощь?

— Могу точно сказать, жив ли похищенный и даже местонахождение его укажу, если вы снабдите меня для этого всем необходимым.

В голосе Коровина была абсолютная уверенность, но я изменила бы себе, если бы на этом моменте не заострила свое внимание.

— С какой долей вероятности вы можете это мне сказать? — спросила я.

— Стопроцентно, — обиженно сообщил Коровин. — Если получу все необходимое, стопроцентно. Осечки еще не было.

Я восхитилась. Совершенно искренне. Наша милиция, разведка — где они? Чем занимаются? Почему не хватают этого человека и не используют его во благо Родины?

— Что от меня требуется? — загораясь энтузиазмом, воскликнула я.

— Фотография, — спокойно молвил Коровин. Мой энтузиазм как рукой сняло.

— Что значит — фотография? — рассердилась я. — О каком секрете тогда идет речь? Человек этот известен. Его и по телевизору показывают порой.

— Софья Адамовна, не волнуйтесь, я сам не люблю знать лишние тайны. Не надо фотографии. Ее легко заменить вещью, в которой сохранилась энергетика похищенного.

— Что за вещь?

— Что-либо из очень личного: нестиранное нижнее белье, расческа, кольцо с его руки.

Я испугалась: «Неужели придется тащить к Коровину грязное нижнее белье Турянского?»

— Софья Адамовна, — заметив мое замешательство, воскликнул Коровин. — Неужели и с этим проблемы?

— Еще какие. Откуда расческа у лысого человека?

— А кольцо? Хотя бы обручальное кольцо у него есть?

— Есть, с ним его и похитили. Кольцо могу вам дать после того, как беднягу найду.

— Зачем оно мне тогда? — пожал плечами Коровин. — Остается белье. Только не говорите мне, что белье уже все постирали.

— Не волнуйтесь, я скажу вам другое: хоть убейте меня, не повезу к вам грязное мужское белье. Тогда уж лучше фотография.

За черной ширмой, из-за которой во время сеанса появлялся Равиль, раздался шорох.

— Послушайте, — вскочила я, — вы уверены, что нас никто не подслушивает?

— Кому мы нужны, — задумчиво отмахнулся Коровин и тут же возрадовался. — Софья Адамовна, туфли! Ношеные туфли у него есть?

— Наверняка.