По итогам двух метрового забега голова Сирахамы, вопреки его желаниям, начала стремительно приближаться к земле, в то время как ноги задирались вверх. Проскочив прямо впритирку под кулаком, метящим в то место, где была голова мгновенье назад, Кеничи пошел на "посадку". На его счастье с приземлением ему повезло... ну, относительно: не всем же может понравится, когда голова врезается в чужой пах. Вот и тут произошло то же самое: не понравилось ни голове, ни паху...
Берсерк, прошипев сквозь зубы ругательства, согнулся и, пока занимал горизонтальное положение, умудрился ударить коленом по доставившему ему "некоторые" неудобства предмету. Удар вышел откровенно слабым, но для текущего состояния блондина это было простительно. Поэтому, когда Сирахама вновь утвердился на господствующей высоте - а попросту встал на ноги - его оппонент все еще пребывал в трехпогибельном положении, силясь на одних морально-волевых усилиях отстраниться от волн, исходящих из источника боли.
Не смотря на обстановку мужская солидарность, ставшая притчей во языцех для подобного рода ситуаций, в Кеничи так и не проявилась, наоборот - им завладело чувство злорадства: "Надо было ему сразу по яйцам дать! Пусть вот теперь узнает, какая бывает кара, если берешь телефон младшей сестрички без спроса..." - последняя мысль была несколько не в тему, но зато этот приведенный пример для Кеничи был очень жизненным.
Припомнив, один из советов Сио: "Ты не выиграл бой, если враг все еще стоит на ногах. Так что, если есть сомнения - бей по кумполу, не ошибешься" - парень решил ему в точности последовать. Правда, вместо одного удара на всякий случай нанес три: ведь "терминаторы" они такие живучие...
И лишь после того, как противник бессознательной тушкой упал на землю, Кеничи с улыбкой повернулся к напарнице и показал большой палец, дескать, отличный маневр. А там его уже ждал сюрприз.
Встретившись взглядом с прелестным белым кружевным бельем, он поначалу опешил: с чего это она вздумала раздеваться? Потом, медленно мало-помалу парень начал вспоминать предысторию своего героического полета-прорыва сквозь оборону врага. И пока Сирахама ее вспоминал, он все это время удивленно таращился на чашечки, даже не помышляя проверить, как там обстоят дела у их владелицы. Воспоминания вернулись одновременно со звуком застегивающейся молнии: Кисара для восстановления своего душевного спокойствия воспользовалась подобранной курткой.
Едва с поля зрения пропал отвлекающий (но не сказать, что раздражающий) фактор, Сирахама, наконец-то, уделил свое внимание зеленым изумрудам глаз.
- Все рассмотрел? - прищурившись, смотрела на него Кисара с непонятным выражением на лице. То ли насмешливо, то ли хотела сделать фейспалм... Сирахаме. Ногой. Два раза.
- Извини, - он мало в чем был виноват, но как уже успел убедиться в общении с противоположным полом вообще и с этой особой в частности, лишнее "извини" разговор не испортит. - Ты же понимаешь, что это была случайность?
- Случайно пялился на меня, когда я одевала куртку? - сарказм слышался в каждом ее слове.