Фанфики

«Многим кажется, что телу дается душа Божественной природы, что является нелепостью. Истинное познание заключается в следующем: если бы душа была Божественной природы, то у всех [людей] она была бы одинаковой, мы же у всех видим различие, ибо у одного она мудра, у другого — безумна, у третьего — неразумна, у четвертого же — способна к размышлению; одна, обуреваемая страстью, склоняется ко злу, а другая — к благу; третья же душа [хотя и] хвалит правду и любит добрые нравы, но уклоняется от благородства. Божественная же природа не разделяется и не изменяется».

Зашибись! «Построить дом, посадить дерево, вырастить сына…» — пожелание антихристу? Всё это против «Божественной природы», всё это — разделение и изменение.

Сам акт сотворения мира — невозможен. «И увидел он, что это хорошо» — предполагает разделённость: «до» — «после», «не видел» — «увидел». Изменяемость: цепочку шагов-состояний: посмотрел-понял-оценил.

Всякие реформы, открытия, изобретения, строения, инновации… от лукавого. Ибо есть, по сути своей — изменения.

Вот этот текст сотни тысяч человек читают, заучивают на память, переписывают… тысячу лет. «Палея» ходила среди русских староверов ещё в 20 веке.

Такие тексты — не для чтения, для размышления над ними. Поэтому образованные аборигены лучше соображают. Глубже, чем мои образованные современники, видят причины и следствия.

Пример: причина — спор о филиокве, следствие — раскол христианства на Восточное и Западное.

Из Никейско-Константинопольского (381 год), символа веры христианина:

«Верую… И в Святого Духа, Господа, дающего жизнь, исходящего от Отца, поклоняемого и прославляемого равночестно с Отцем и Сыном, говорившего чрез пророков».

В 809 году Карл Великий на соборе в Аахене вместо «… от Отца» меняет в формуле: «… от Отца и Сына». Бздынь. Раскол.

Через два с половиной века — взаимная анафема папы и патриарха. Успехи ислама, падение Иерусалима, разграбление крестоносцами Константинополя, псы-рыцари во Пскове, османские пушки под стенами Вены, крымчаки в Москве, минареты вокруг Святой Софии… Миллионы убитых, умерших, искалеченных, порабощённых… Из-за религиозного фанатизма, добавленного в обычный феодальный грабёж.

А всего-то: схема розлива Святого Духа. Из одного источника или из двух, или, по Тертуллиану, каскадно: из Отца через Сына. Из-за какой-то… словесной сантехники…

Как-то туземцы… иначе думают.

Римские кесари говорили: «мы не судим споров о словах». А здесь… «Вначале было Слово».

Всем понятно, что это «слово» было из трёх букв… Нет, не то, что вы подумали! — Бог, сын, дух… Мнения разные, и это повод перерезать соседу глотку.

Если кто-то хочет делать здесь серьёзные дела — в этом во всём надо «как рыба в воде». Иначе — утопят.

«Утопят» — не литературная гипербола, а элемент святорусского реала.

Федор Ростовский, поп, которого Андрей Боголюбский весной вёз через Рябиновку в Киев, в прошлом году выгнал из Ростова тамошнего епископа, грека Ефрема. Мордобой был по теме: «Спор о посте в среду и пяток». Можно ли кушать скоромное в те, примерно, 8 дней в году, на которые приходятся великие праздники, если праздник выпал на среду или пятницу.

Ефрем убежал в Византию. Нынешним летом, после провала переговоров с Ростиком, Боголюбский пошлёт Фёдора в Царьград — выпрашивать вторую метрополию для «Святой Руси». Фёдор поймает Ефрема в ставке императора в Болгарии и утопит в Дунае. За что? За отказ запретить селянам в Ростове съесть куриное яйцо в «Сретенье Господне»?

«Споры о словах» постоянно дают «отдачу кровью» в русской истории.

В 1156-57 годах в Константинополе бурно обсуждается очередной вопрос о Святой Троице. Из-за этого назначенный, по просьбе Юрия Долгорукого, севшего, наконец-то Великим Князем, митрополит Киевский Константин Первый, задерживается прибытием. Год упущен.

А потом Юрий умирает, Константина выгоняют из Киева в Чернигов, раскол на Руси продолжается ещё несколько лет.

Константина не зря причислили к лику святых: свою вину он понимал.

«Пред кончиной своей блаженный Константин вручил епископу Черниговскому Антонию запечатанную грамоту, взяв с него клятву, что он точно исполнит все, что в ней написано. Когда же он скончался, грамоту вскрыли при всех, и то, что в ней прочитали, повергло всех в страх и ужас. Вот что в ней было написано: «После моей смерти не предавайте погребению тело мое, но, привязав вервии к ногам моим, извлеките меня из города и бросьте на съедение псам: я согрешил, из-за меня произошел мятеж, пусть будет за то на мне рука Господня, пусть я пострадаю, да отвратит Господь несогласие и раздоры от народа Своего!». Князь сказал епископу: «Поступи так, как найдешь нужным!»