Фанни и Александр

Фанни: А мне на это наплевать.

Александр: Для тебя тоже место найдется.

Аманда: Я ужасно замерзла, у меня, наверное, температура.

Александр: Ну ложись тогда.

Аманда быстро прыгает в постель. Фанни лежит в середине, по бокам брат и сестра, подушка образует свод над их хрупким убежищем. Дребезжат в окне стекла. Дождь льёт как из ведра.

Александр: Как громыхнуло.

Фанни: Совсем рядом.

Аманда: Жуткий грохот.

Александр: Хорошо бы этот чертов собор разнесло к чертовой матери.

Аманда: Вдруг бог тебя накажет за такие слова.

Александр: Если такой здоровый надутый тип, как всемогущий бог, накажет такую маленькую букашку, как Александр, за такую мелочь, значит, он и на самом деле дерьмовая сволочь, как я и подозревал.

Фанни: Я тоже так считаю.

Сквозь толстые стены, сквозь шум дождя, сквозь затихающие раскаты грома к детям, в их теплую пещеру, доносятся звуки флейты.

Аманда: Слышите?

Фанни: Он играет на флейте.

Александр: Его Высокопреподобие Епископ играет на флейте, изобретая новые пытки для своей жены, падчериц и пасынка. Если мы все вместе сосредоточимся на мысли о его смерти, он наверняка умрет. Только надо начинать всем сразу, одновременно. Раз, два, три. Умри, скотина! Попробуем ещё раз! Раз, два, три. Умри, скотина!

Но флейта продолжает свою жалобную, нежную песню в сумраке огромного дома,

Юстина подобрала волосы, привела в порядок платье, воротничок и манжеты отглажены, вместо сабо она надела черные выходные туфли и завязала свежий накрахмаленный фартук поверх черного платья. Она осторожно стучится в дверь кабинета Епископа. Звуки флейты почти сразу же умолкают, Юстина слышит тяжелые шаги, дверь распахивается.

Эдвард: А, это ты, Юстина.

Юстина: Фру Тандер послала меня спросить Ваше Высокопреподобие, будете ли вы ужинать один после вечернего псалма или кто-нибудь придет в гости.

Эдвард: Передай фру Тандер, что я не буду ужинать. Отнеси в спальню стакан молока и бутерброд.

Юстина: Спасибо, Ваше Высокопреподобие, я передам.

Эдвард: Что-нибудь ещё?

Юстина: Даже не знаю.

Эдвард. Ну?

Юстина: Не знаю, следует ли мне об этом говорить. Это так неприятно. И потом, могут подумать, что я бегаю.

Эдвард (прерывает): Ну?

Юстина: Пусть Ваше Высокопреподобие меня извинит, но я не могу стоять здесь в дверях и...

Эдвард (отрывисто): Входи. И закрой за собой дверь.

Кабинет Епископа пропитан табачным дымом, унынием, неустроенностью и страхом. Отдельные предметы громоздкой мебели либо в открытую воюют между собой, либо следят друг за другом с мрачным презрением. В центре комнаты, на вытертом, с проплешинами ковре, стоит нотный пюпитр, на нем лежат флейта и ноты сюиты Телеманна. Перед пюпитром стул с низкой спинкой, на высоких ножках. Сонно мигает керосиновая лампа, скорее сгущая, чем рассеивая серый дождливый сумрак. Часы собора бьют четыре. Далеко внизу, под зеленым грязным окном кабинета, клокочет коричнево-черная река с белой бахромой бурунов. Епископ садится на стул перед пюпитром.

Эдвард: Так что за важную вещь ты хотела мне сообщить?

Юстина: Ваше Высокопреподобие велели мне следить за детьми. Слушать их разговоры и докладывать, если я услышу что-нибудь особенное.

Эдвард: Ну?

Юстина: Александр выдумал кошмарную историю.

Эдвард: Вот как?

Юстина: О том, как... это просто ужас. Прямо не знаю, как и сказать.

Епископ берет флейту и издает несколько звуков. Перелистывает ноты, точно его совсем не интересует рассказ Юстины.

Юстина (шепотом): Он говорит, будто Ваше Высокопреподобие заперли свою жену, и она утонула вместе с детьми, когда пыталась убежать через окно.

Лицо Епископа раздувается, странно увеличивается, рука, держащая флейту, слабо дрожит, он осторожно кладет инструмент на пюпитр, делает несколько шагов по комнате и останавливается перед камином, в котором уже много лет не разводили огонь.

Эдвард: Ну?

Юстина: Это всё.

Эдвард: Можешь идти.

Юстина: Спасибо, Ваше Высокопреподобие.

Она приседает в поклоне и закрывает дверь. Епископ стоит у окна. Лицо вздуто.

3