Фанни Каплан. Страстная интриганка серебряного века

Зоя была первой, вызвавшейся ей помочь в освоении азбуки для незрячих. Поначалу это казалось ей пустой тратой времени. Читать с помощью пальцев, ощупывая бугорки на бумаге? Писать грифелем с острием на конце, прокалывать с обратной стороны листа комбинации точек, обозначающих буквы и знаки препинания, запоминать, какая за какой стоит, складывать из них слова, фразы. Да ни за что! И браться не стоит…

— Научишься, — убеждала Зоя. — Детишки незрячие читают. А ты вон все пять книжек вашей еврейской Библии прочла. Кусками наизусть чешешь.

— При чем тут Библия! — кричала она. — Я тогда не была слепой!

— Правильно. А память? Память, девка? Память в этом деле главное. Давай, давай, — подкладывала томик букваря для незрячих. — Первая буква. «А-аз» — произносила врастяжку. — Говори, как пишется? Ну? Имеем два вертикальных столбика, в каждом по три ячейки. Какие проколоты?

— Первая и вторая слева.

— Умница!.. «Буки»?

— Вторая слева, три справа.

— Ну, в чем загвоздка? «Веди»?

— Забыла.

— Две верхних слева…

— …и две верхних справа.

— Верно!.. «Глагол»?

— Верхняя слева, две верхние справа.

— Давай, давай! — обрадованно кричала в лицо Зоя. — Мы с тобой через месяц-другой в первые грамотейки выбьемся!

Был по-настоящему праздник, когда она проколола с обратной стороны жесткого листа — справа налево — как в иврите свое имя: «Фанни». Подумала, поставила точку (два нижних прокола слева и один средний справа), вывела следом: «Фейга Ройтман».

— Зоя! — крикнула копошащейся рядом подруге. — Можете прочесть?

Рядом сопели, отдувались: Зоя делала вид, что никак не осилит написанное…

— Да будет вам, — засмеялась она. — Скажите лучше, правильно написала?

— Правильно, пташечка моя! — прозвучало у нее над ухом. — Правильней не бывает… — Эх, по рюмашечке бы сейчас! Отметить… Мы с забулдыгой моим, до того, как он от нас драпанул, сядем, бывало, вечером за стол, он из графинчика нальет, рюмку на свет поднимет и скажет непременно перед тем как опрокинуть: «Здравствуй, рюмочка христова! Ты откуда? Из Ростова. Пачпорт есть? Нема. Вот-те и тюрьма!.. Да-а, — протянула, — было дело. И кончилось тюрьмой. Хоча и паспорт был… Ладно, давай что-нибудь еще напишем. «Любовь и верность» сумеешь?..

В конце года на ее имя поступил журнал «Досуг слепых», издававшийся под попечительством императрицы Марии Александровны. Прочесть в нем что-либо она не смогла: водила в недоумении пальцами — привычного начертания букв шестью комбинациями точек не было. Пришедшая на помощь Зоя объяснила: в журнале буквы начертаны по-другому, нежели брайлевским шрифтом. Повторяют очертаниями обычные буквы кириллицы.

Она загорелась: «Попробовать, разве?»

Новая азбука далась ей на удивление намного легче, буквы заучивались легко. Стояли при прощупывании перед глазами, ощущение было, будто видишь их взаправду.

Получив свежую книжку «Досуга слепых» (раз в месяц, тридцать страниц), она прочитывала прежде всего оглавление на первой странице, хмыкала: что за чепуха! Отчеты какие-то о деятельности благотворительных организаций, биографии попечителей и благотворителей, религиозные статьи («Пропускаем, пропускаем!»). Добиралась до литературного раздела. Стихи, рассказы — Пушкин, Жуковский, Гоголь, Чехов, Максим Горький. Прочитала первым Короленко — «Слепой музыкант»: трогательно, правдиво — до слез! Герои повести, их судьба убеждали: незрячие такие же люди, как все. Так же мыслят, чувствуют, страдают. Так же радуются, любят — горячо, самозабвенно, страстно. Слепой от рождения мальчик, которого знакомый конюх научил играть на дудке, решил стать музыкантом. Одолел ноты, стал играть на фортепиано. Юношей подружился с замечательной девушкой из соседнего имения, они полюбили друг друга, поженились, у них родился мальчик — зрячий!

«Можно обрести счастье и слепой, — думалось ночами. — Обнимать любимого, ласкать. Вновь чувствовать себя молодой…»

Возникало желание, пальцы тянулись под резинку панталон. Трогала, терзала плоть, ждала содрогания. Лежала с зажатым между бедер вафельным полотенцем — опустошенная, без мыслей.

Кашляла, храпела, стонала во сне пахнущая теплым смрадом палата. Скрипнула рядом под тяжестью тела металлическая сетка. Шлепание босых ног по половицам, звук струи в железную стенку параши: Зоя в очередной раз села помочиться.

«Приснилось бы что-нибудь радостное, — улетала она последней мыслью во что-то покойное, уютное. — Мамэле, Милочка»…