Фаншетта, или Сад Надежды

— Ну как, Фаншон, хочешь поглядеть на мои восковые фигуры? А куда ты, собственно говоря, пойдешь, когда… — расспрашивал Эрве скорее из хорошего отношения, чем из любопытства.

Фаншетта, маленькая светловолосая муза с ясными глазами, честная, великодушная и добрая, заняла постепенно в мыслях молодого скульптора место, о котором он сам не имел ясного представления. Во всяком случае, перспектива не видеть больше Фаншетту в ее доме с белыми стенами, рядом с ее Бишу, показалась Эрве удивительно неприятной.

— Ты не уедешь с Холма, Фаншон? — спрашивал Эрве.

— Не знаю… Мэтр Мартэн решит сама… Для нее это тоже некстати, что ломают наши дома. Как раз когда марсиане подружились с «мэтром Дюфутом» [27]! Это они мэтра Дюбоста так называют с тех пор, как он подарил им футбольный мяч. Им ведь тоже надо где-то подыскать маленькое помещение, чтобы они могли собираться. А Милое-Сердечко очень боится, что ее Мэго в конце концов обоснуются под мостом!

— На этот счет ей нечего опасаться, передай ей от моего имени. Люди, которые так сильно любят вино, не поселяются у воды. Это было бы слишком грустно для них… — невесело пошутил Эрве. — До скорой встречи Фаншетта!

— До скорой встречи…

И Эрве направился своим обычным неторопливым, размашистым шагом к музею. Он и не подозревал, что скорая встреча, обещанная Фаншеттой, состоится только через несколько мучительно долгих недель.

Потому что на следующий день…

* * *

Этот роковой день начался, как многие другие апрельские дни, весенним дождем с градом, который через четверть часа прекратился, оставив в углублениях садовых дорожек лужи с кусочками отраженного в них неба. В эти первые дни наступившей весны так и тянуло поиграть в чехарду на блестящих, вымытых дождем улицах. А сирень, склоняясь из-за низких заборов, при первом луче солнца протягивала свои гроздья и старалась пахнуть как можно лучше.

Надо же чтобы как раз в эту субботу был платежный день на всех строительствах в Париже, которыми ведал подрядчик, руководивший работами в саду Норвен!

Внешне этот человек казался добродушным.

Во вторую половину дня он влетел к Фаншетте, как ураган. Это был, разумеется, не первый его приход к девочке:

— Твоей тетки нет дома. Ты сейчас никуда не уйдешь?

— Нет, мсье.

— Тогда постереги этот портфель. Будь очень внимательна. Я вернусь за ним через минуту.

— Хорошо, мсье.

Занятая починкой штанишек Бишу, на которых было больше дыр, чем целой материи, Фаншетта рассеянно положила протянутый ей портфель на камин, как раз над бюстом «мадам Милое-Сердечко».

Глиняная фигурка в конце концов снова заняла свое прежнее место на камине. Милое-Сердечко долго переносила свое сокровище из одного потайного убежища в саду в другое, более подходящее, но в одно прекрасное утро все-таки принесла его назад:

— Знаешь, Фаншетта, я боюсь, что «она» скучает одна, совсем одна, там, где я ее прячу… Я не могу оставаться с ней целый день, понимаешь?.. Вот я и принесла ее к тебе. Я буду приходить к ней сюда. Вместе поговорим с ней…

С тех пор марсиане с добродушной насмешкой окрестили статуэтку «мадам Милое-Сердечко». Это прозвище сделало еще убедительнее выдуманную Фаншеттой историю, которая пришлась так по душе брошенному ребенку…

— Ну вот… Кончила… Провести разок утюгом, и Бишу сможет еще проносить эти штанишки по крайней мере до лета, — пробормотала Фаншетта, которая в конце концов и сама привыкла разговаривать с «мадам Милое-Сердечко».

Со своей работой в руках девочка направилась к зданию в глубине сада, чтобы выгладить у тетки штанишки Бишу.

— Куда идешь, Фаншетта? Я хочу есть! — крикнул ей по дороге хозяин штанишек, игравший на тропинке у опушки леса.

— Потерпи немножко! Я вернусь домой ровно через полчаса, — ответила Фаншетта.

Девочка так быстро прошла мимо вагона Эрве, что не заметила два угрюмых глаза, искоса глядевших на нее из вагона сквозь небрежно задернутые занавески.

Вскоре, возвратясь к себе, она сделала Бишу бутерброд, а затем занялась его носочками и, сидя у окна, спокойно встретила человека, который стремительно, как всегда, влетел за своим портфелем:

— Спасибо, девочка! Ничего нового?

— Ничего, мсье…

Гром среди ясного неба меньше поразил бы Фаншетту, чем появление полицейских инспекторов, которые в понедельник пришли ее арестовать.

Двести тысяч франков пропали из портфеля подрядчика!

Ужаснее всего было то, что в комнате у Фаншетты обнаружили запачканный красными чернилами билет в десять тысяч франков, смятый так, словно его хотели впопыхах засунуть в полую голову «мадам Милое-Сердечко».

Глава IX. Марсиане-разведчики

— Почему же ты раньше не сказала, что кто-то был в это время в вагоне Эрве? Оловянная ты башка, бог что! — кричал Танк, немилосердно тряся Милое-Сердечко. — Ты что, не понимаешь, что Фаншетту скоро будут судить? Сразу видно, что…

— Погоди, Танк, дай же ей сказать! Ведь она маленькая, — напомнил мэтр Дюбост, освобождая девочку из его рук.

— Ну да, конечно… Я-то не знала… — хныкала Милое-Сердечко.