Фантасмагория

— Найдем, — я начал развязывать другого летчика, бросать освобождающиеся ремни от пассажирских сумок Лехе, одновременно объясняя, что это, возможно, хороший летчик, которого вырубили плохие, чтобы не мешал.

Кстати, под хорошим натекло нехило крови, я все ботинки заляпал.

— Тем не менее, мы еще ведь летим куда-то, — Леха закончил упаковку клиента, — А что у нас далее, господа?

— Наверное, самое время продолжить веселье. Заглянем-ка в кабинку!

Заглянули в кабинку.

В пилотской кабине сидел еще летчик. Неприятный такой. Наверное, знаете такой типаж. Такой украинец маленького роста, говорит почти фальцетом, слегка румяненький, типа некурящий, и с кучей самолюбования.

Вообще-то везде есть такие. И в Кишиневе вон. И полная Москва таких. Да и у нас в городе — морды устанешь бить.

И этот малявка гнал в микрофон такую же белиберду, что в Турцию, что если что взорвут самолет, и чтобы не сбивали, и прочее чего-то.

Режиссер по накатанной схеме звезданул его прикладом по кумполу. Террорист тюкнулся моськой о штурвал и перестал быть опасным. И лишь после этого Леха задумался.

— Андрюх… Я вот вертолеты могу, а вот самолеты — не факт. Ты умеешь?

— Вряд ли. Но, наверно, придется попробовать.

Леха одной рукой выкинул хилого летчика из кресла, ломая его об рычаги и подлокотники, и мы расположились в креслах пилотов, обозревая многочисленные приборы.

Михалков первым догадался надеть гарнитуру — наушники с микрофоном. Я последовал его примеру.

В эфире оказалась интересная ситуация.

— Изложите ваши требования! — говорили нам в наушники, — Какие ваши условия?!

— Андрюха, у нас есть какие-нибудь требования? — спросил Леха.

— Да! — ответил я, — пускай скажут, как сажать эту дрыну. А то у нас что-то с экипажем.

— Наши требования следующие, — озвучил Режиссер, — Мы требуем сказать, как посадить эту вашу дрыну! А то экипаж вышел из строя. Только что.

— Извините, а почему это она наша?! — возмутились переговорщики, — Вы ее захватили, вы ее и сажайте!

— Когда-то надо будет садиться, — вмешался я, — А тут у нас тут террористов как минимум двое и пассажиров штук пятьдесят.

— Пятьдесят шесть, на минуточку! — поправили с земли, — Так какие планы-то?

— Планы объяснить, как нам со всей этой фигней самолет посадить, — предложил Леха.

— Так вы же в Турцию хотели!

— Не, нам в Луцк надо.

В наушниках вдруг возник начальственный бас:

— Что-то мне ваши голоса знакомые! Здесь полковник Сидельников! Назовитесь!

— Ба! Пал Саныч! — обрадовался Режиссер, — некий Михалков Алексей, если помните!

— Режиссер, привет! Приятно тебя слышать! А кто это с тобой?

— Андрюха Ржевский, вы его по Сумгаиту должны помнить.

— Поручик! Кому бы не пропасть! Как дела?

— Здравствуйте, Павел Александрович. Тут такое дело… Терроризм на каждом шагу, некому бороться.

Мы услышали, как на заднем плане нашего диалога у переговорщиков возникли какие-то траблы на наш счет. Что очень нас заинтересовало, с точки зрения, будем мы живы и на свободе или как…

Выиграл Сидельников. Он сказал, что он тут главный, и что «гоните их на Белоруссию».

Наверное, Пал Саныч знал, что делал — на украинской территории с этой ситуацией нам лучше было не рисоваться.

— От молодцы какие! — вмешался в эфире кто-то еще, — Как будто нам нужны ваши проблемы с террористами. Или, наоборот, террористы с проблемами.

— Так, ладно. Как вас там? Режиссер? — еще один голос, — Отключайте автопилот. Для этого под левой рукой есть такой тумблер… Его влево. Есть? Теперь даю курс полосы…

В общем, как-то сели. Ну или приземлились. Ощущения непередаваемые, как в американском кино. Подробности, наверное, тоже потом как-нибудь.

— Лёх, теперь надо как-то валить!

— Предлагается через багажную дверь. А почему валить?

— Блин, повесят угон воздушного судна, узнаешь!

— Вообще-то могут…

Кое-как справившись с дверью багажного отсека (оказывается, она вверх, сволочь, а не наружу!), мы увидели направленные на нас с десяток разнокалиберных стволов. Включая гранатометы.

Впереди стоял здоровенный десантник с погонами капитана.

— Добро пожаловать, граждане террористы!

— Здрассте, — сказал я. Леха кивнул.

— Можете вылезать. Медленно.

— А как можно вылезти именно медленно? — посмотрев вниз, поинтересовался Режиссер, — тела летят вниз с одинаковой скоростью. Эф равно эм жэ. Где эм — это масса тела, а жэ равно девять целых и восемь деся…

— Не умничай. Просто вываливай и всё.

Я смутился от такого количества огнестрельного оружия и решил переключить внимание:

— У нас тут два плохих летчика и один вроде бы хороший. И есть сомнения про здоровье этого хорошего. Сильные сомнения.

— Петров! Масевич!

Двое бойцов нырнули между нами и быстро подали «хорошего» напарникам. Откуда-то живо подкатила «скорая», летчика туда запихнули и увезли.

Мы вылезли, отошли в сторону, однако пара стволов все равно была направлена на нас.

Тем временем спецназовцы выволокли террориста, которого мы оставили в багажном отделении, и, не особо церемонясь, бросили его на бетон.

— Еще в кабине один, — подсказал я.

Капитан кивнул.