Фантасофия. Выпуск 5. Фэнтези и Магический реализм

– Я это, я, защитнички наши доблестные, – заблеяла радостно та.

– А почто это волчьим духом запахло? – глухо рыча, поинтересовался вожак своры.

– Так это я в лесу бегала, вот и пропахла волчатиной.

– Ну, коли так, то ладно, – успокоились псы и разошлись по своим конурам.

«Что же делать-то теперь?» – сверлит овечью голову тревожная мысль, не дает покоя. А тут и волк ее мордой слегка подталкивает – чего, мол, встала, пошли. Голоса же подавать боится. И осенило овцу враз, поняла она, как ей врага вокруг пальца обвести и самой уцелеть.

– Постой, – говорит, – надобно ворота прикрыть, а то неровен час, забредет кто чужой, собаки всполошатся, заодно и тебя накроют.

– Дело говоришь, – одобрительно прошептал серый, позабыв об осторожности.

Овца быстро затрусила к воротам, а как поравнялась с ними, немедля выскочила со двора и захлопнула створки. А сама давай блеять, что есть мочи:

– Просыпайтесь, вставайте, волк во дворе! Враг в доме, ме-е-е!

Вскочили псы со своих мест и кинулись на супостата своего извечного. Ох, и досталось же волчище зубастому на орехи! Хорошенько потрепали его собаки пастушьи, прежде чем удалось ему с отчаянья перемахнуть двухметровый частокол и задать стрекача в лес – только его и видели. А отважную и сообразительную овцу хозяин наградил алой шелковой ленточкой с золотым бубенцом. Теперь уж она не потеряется, даже если увлечется травкой – колокольчик-то на шее звенит при каждом ее шаге.

А еще говорят, что овцы глупы. Не все, однако ж!..

...

Декабрь 2003 г.

Эдуард Байков Наваждение

Вот какой сон видел Раис накануне. Приснилось, будто душит его, давит на грудь домовой ли, леший ли – мерзкий, заросший бородой старик, жуткая образина. Приблизил свою отвратительную физиономию и сдавил грудь так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. Задыхается Раис, хочет сбросить с себя нелюдь, но не слушаются руки, словно омертвели. Крепко сковала его члены нечисть, невмочь и пошевелиться. Задыхается человече, вот-вот потеряет сознание и примет страшный конец. И, вдруг, словно кто надоумил. Набрал он побольше слюны, да как харкнет прямо в гнусную рожу. Тут морок и сгинул, а Раис пробудился, весь в поту, разинув рот в немом крике, будто рыба, вытащенная на берег. Кричали вороны. Прокашлялся, поворочался малость, да снова заснул. Теперь до утра.

Едва рассвело, он уже на ногах. Собрался, выпил чаю и за порог. На улице морозец легкий, машина завелась почти сразу. Заехал за свояком, благо жил тот неподалеку – тоже в Черниковке. Фауль с утра пораньше веселый, так и сыплет шутками-прибаутками, а Раис все еще под впечатлением ночного кошмара, не по себе ему как-то.

– Ты чего такой хмурый? – толкнул его родственник.

– Не с той ноги встал, – вяло отшутился тот.

– Так, давай, мы тебе ноги поменяем.

И захохотал. Раис лишь крепче сжал руль, на душе все-таки неспокойно. Леший бы побрал этого старика. Подумал так, и не удержался от усмешки – старик-то, видать, был сам шурале [1] . Да и шут с ним. Включил автомагнитолу, салон наполнили звуки сороковой симфонии Моцарта. С музыкой, оно веселее в дороге.

Фауль был классным сварщиком, Раис же – лихим водителем и слесарем-монтажником. Путь свояки держали в зауральский город Учалы, куда их направили в помощь бригаде, строившей котельную. Раис командировки любил, не в пример Фаулю. Того, где бы ни был, все домой тянет. А чего там, дома – жена, дети. Семья, известно, дело хорошее, Раис всем сердцем за прочный брак, и наследников – дочку с сыном – любил. Только вот, по правде сказать, заедает быт семейный, потихоньку да помаленьку, но заедает. Стало быть, отдыхать надобно друг от друга – хоть ненадолго. После разлуки и встречи слаще. А еще в сельских районах воздух свежий, не в пример Уфе. Ну и немалые командировочные, дело не лишнее.

Фауль еды набрал с собой, бутербродов всяких – с колбасой да с сыром. Привычная в командировках еда, от одного вида которой Раиса однако мутило, посему прихватил он лишь термос с чаем. А возле придорожного рынка притормозил и накупил горячих пирожков – с картошкой, с капустой и с мясом. Не забыл взять и пару упаковок с соком. От алкоголя оба держались подальше. Было дело, чего уж скрывать – пили крепко, потом лечились, слава Богу, пошло на пользу. С тех пор три года «в завязке». В семьях тишь да гладь, само собой и сами рады – в деле и при деньгах. Ежели руки золотые и голова на плечах, в зелье нужды нет.

У СПМа их тормознули. Сколько раз Раис напоминал себе, что надо пройти техосмотр, да все руки не доходили. Пришлось расстаться с полтинником – инспекторам тоже кушать хочется. До Кармаскалов доехали без приключений, миновали Архангельское, а оттуда до гор рукой подать. Уже виднеется на горизонте неясная темная полоса. Постепенно, с каждым пройденным километром, узенькая полоска вырастает в горную цепь.