Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

Около небольшого портового кабачка, куда Русской совсем уже нацелился войти, его перехватила миловидная, но довольно небрежно и скудно одетая японка, которая принялась что-то горячо и непонятно говорить, словно убеждала Русского в неизбежности какого-то события. Илья Константинович начал жестами показывать японке, что он ее не понимает, но готов оказать посильную помощь, если она растолкует ему, что она все-таки, япона-мать, хочет от бедного туриста. От столь хамского непонимания японка озверела, потеряла остатки присущей японцам тактичности и принялась совать под нос Ильи Константиновича фиги. Немало подивившись невоспитанности женщин Страны восходящего солнца, Илья Константинович был вынужден спасаться бегством. Он оказался на каменистом пляже. Морской пейзаж оживляли мачты покачивающихся на волнах рыбачьих шхун. Кричали сытые чайки, которые по причине своей упитанности даже не пытались взлететь в небо. От воды пахло легендарной пробкой и нефтью. По поверхности моря бежали радужные бензиновые блики.

Неподалеку суетились японцы из отряда самообороны. Хриплые команды японских командиров вызывали в памяти страницы романов Валентина Пикуля «Богатство», «Каторга» и «Три возраста Окини-сан». Команды органично вплетались в шум набегавших волн, рев машин и далекие гудки пароходов.

Илья Константинович долго стоял, заложив руки за спину, наблюдая за мужественно суетящимися солдатиками, потом поинтересовался у молодого японского офицерика, что, собственно, происходит.

— Идут маневры по отражению нападения Годзиллы, — охотно сообщил японец.

Годзиллу Русской видел. В видеофильме с одноименным названием, но считал это обычно фантастикой, призванной пощекотать нервы зрителя. Помнится, был там незабываемый момент, когда монстр идет по Токио, эффектно давя огромными волосатыми и когтистыми ступнями новенькие разноцветные автомобильчики. Глядя на эту варварскую сцену, Илья Константинович искренне расстраивался тому, что так не по-хозяйски губится ценная техника, пусть даже и бывшая в употреблении, ведь на продаже которой можно было бы совсем неплохо заработать в России.

— И часто она на берег вылазит? — поинтересовался Илья Константинович, отмечая про себя, что место для своей тайной ухоронки он выбрал неудачно.

— Пока еще ни разу не появлялась, — сказал офицер, обнажая в улыбке неровные японские зубы.

— Так, может, ее вообще не существует? — пригласил офицера к размышлению Илья Константинович.

— Последние данные науки говорят за то, — признался японец.

— Так что же вы суетитесь? — удивился Русской.

— Надо быть готовым, — туманно сказал японец, и в это время от машин донеслась хриплая самурайская команда, все снова забегали по берегу моря, и японец, залихватски отдав честь, побежал, чтобы смешаться с толпой остальных. Ревя дизелем и громыхая гусеницами, на берег выползла приземистая машина с направляющими для ракет. Направляющие задвигались, из машины посыпались горохом мелкие самураи из отряда самообороны, машина коротко рявкнула и окуталась клубами дыма, из которых вырвались прямые и длинные языки пламени. В шипении и вое языки пламени унеслись в море, и где-то у горизонта встали огромные фонтаны воды.

Японцы нестройной галдящей толпой встали у кромки моря, глядя в бинокли, потом принялись обниматься и кричать: «Банзай!», словно они и в самом деле уничтожили злобное морское чудовище.

Илья Константинович пожал плечами и заторопился в гостиницу.

Надо было крепко подумать, стоило ли оставаться на побережье далее. Если здесь проходят постоянные маневры, то рано или поздно на него может обратить внимание японская контрразведка. Так ведь из простого российского бизнесмена вполне могут сделать героичного и загадочного Рихарда Зорге! Подобная перспектива Илье Константиновичу не нравилась. Он помнил, что Рихард Зорге кончил очень плохо, и только лишь в шестидесятые годы по указанию Никиты Сергеевича Хрущева Золотая Звезда нашла своего Героя.

Илья Константинович уже подходил широким шагом к гостинице, когда мимо него проехала колонна бронетехники. Машины были открыты, и в кузовах сидели улыбчивые самураи в пятнистой форме и зеленых касках, которые делали японцев похожими на грибы. Хриплыми нарочито застуженными голосами самураи пели мужественную песню времен Хокусая, а может быть, и еще более древнего японского правителя. Над головной машиной развевалось белое знамя с красным яблоком солнца в центре.