Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

— Это-то мы решим, — вздохнул Нечаев. — Ты вот покумекай, как нам из Израиля образцы ДНК этих двух гавриков получить. У нас подногтевые с места убийства лежат, сравнивать не с чем. А это будет весомое доказательство. Не знаю, к чему мы придем, но хотя бы убийство Медника закроем.

— Это мы сделаем, — уверенно сказал сыщик из министерства. — Давай телефон, я ребятам из московского бюро Интерпола позвоню. Там Пал Палыч работает. Пал Палыча помнишь?

Павел Павлович Альметов около пяти лет в числе прочих закрепленных за ним областей России курировал и Царицынскую. Въедливый, цепкий, внимательный ко всему, что относилось к работе, он иногда крепко доставал Нечаева, один раз по инициативе Альметова Сергея Ивановича даже наказали. Как, он уже не помнил, у него выговоров и взысканий было — на взвод хватило бы. Начальство почему-то считало, что если у человека нет наказаний, значит, он не работник. Альметов не пил, не курил и даже в командировках ежедневно бегал свою обычную трехкилометровку, причем в любое время года. И к работе относился истово — если в раскрытии какого-нибудь преступления брезжил лучик надежды, Альметов брался за дело и не оставлял его, пока не добивался окончательного успеха. Можно было не сомневаться, он и в Интерполе себе не изменил, и если что-то потребуется для дела, он это что-то выбьет, из-под земли достанет, что бы ему это ни стоило.

— И Колю в командировку готовь, — сказал Калгин. — Если он из Ростова телевизор и видеомагнитофон привезет, взятые с места убийства, то вместе с показаниями свидетелей и косвенными уликами они будут весьма убедительно смотреться.

— Да и Лебердон я давно уже не видел, — скромно вздохнул Примус.

— Лебердон? Где это? — не понял Калгин.

— Это так ростовчане левый берег Дона именуют, — сказал Примус. — Сами-то они на правом живут, а на левом гужбанят и отдыхают.

Милицейское сообщество характерно тем, что люди в нем очень быстро сходятся, поэтому когда ты приезжаешь куда-то в командировку, то дело не заканчивается тем, что тебе пытаются оказать посильную помощь, хозяева пытаются наполнить твою жизнь культурной программой, гостеприимным застольем, ведь никто не знает, куда тебя самого занесет завтра. Нечаев сам мог с большой приятностью вспомнить свои поездки в Грузию и Узбекистан, пока они еще были частью могучего государства. Как писал один совсем не знаменитый кавказский поэт:

Но, кунаки, вы можете смеяться —
В застолье лучше познается братство…

Все это так, чего лукавить, но лучше, если у тебя в конечном пункте твоей командировки имеется друг, приятель, хороший знакомый, который тебя встретит с распростертыми объятиями. У Примуса такой человек в Ростове был. Нет, в милиции он не работал и вообще милицию не особо жаловал, хотя и признавал, что есть в ней весьма достойные люди. Звали этого человека Сергеем Битюцким. В молодые, можно даже сказать, юные, годы он увлекался фантастикой, даже писал рассказы, и некоторые их к восторгу автора оказались напечатанными в журнале «Техника — молодежи». Став взрослее, он попытался заняться издательской деятельностью, благо смутные перестроечные времена разрешали все, что не запрещено, а запретов в то время было весьма мало. Однако после издания двух или трех книжек Битюцкий понял, что это не его стезя. Его первыми авторами были не Пушкин с Лермонтовым, да и тех в условиях новой экономической политике продать стало весьма затруднительно. Кроме того, сам Битюцкий не был рожден для бизнеса и извлечения прибавочной стоимости из своего ближнего. Но главное заключалось в том, что книгоиздание, если им заниматься всерьез, требовало больших финансовых затрат, а спонсоров или единомышленников, обладающих этими средствами, у Битюцкого не было. С горя он запел. Не сразу, но все-таки обнаружилось, что у него приятный баритон, гитару в руках держать он умел, а написать текст песни оказалось не так уж и сложно — сказались способности, в свое время подмеченные журналом «Техника — молодежи». Битюцкий стал посещать различные бардовские тусовки, общаться с такими же фанатиками и поклонниками бардовской песни и даже кое-где занимал призовые места. С Сергеем Битюцким Примус познакомился на тусовке любителей самодеятельной песни в Воронеже. Они понравились друг другу, все последние дни фестиваля бардовской песни проходили в обнимку, да и потом связи не потеряли, Примус даже организовал для друга Сергея несколько выступлений в ночных клубах Царицына, а дни перед возвращением Битюцкого в Ростов они провели на левом берегу Волги, где приятель Примуса держал туристическую базу с поэтическим названием «Радуга». Именно поэтому Примус рассчитывал, что в Ростове не только выполнит необходимую работу, но еще и успеет попить вина на берегу батюшки Дона, посидеть у костра, над угасающими угольями которого ароматно дымятся на шампурах почти готовые шашлыки, послушать, чего хорошие люди написали, да и самому в кругу товарищей спеть знакомые туристические песни.