Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

Все чаще его посещала мысль о необходимости дальней поездки. Где-то в Израиле были люди, которые краешком прикоснулись к тайне, но с которыми можно было поговорить о младенцах. Рассказывать о младенцах людям, ничего не знавшим об эксперименте, Нечаеву было страшно.

К утру, когда погас синий экран маленького телевизора, стоявшего на кухне, когда последняя сигарета превратилась в пепел и дым, а лужицы на городских дорогах и тротуарах покрылись ледяной корочкой, Нечаев понял, что должен ехать. Что-то подталкивало его в дорогу. Он даже знал, куда ему надо поехать, и прекрасно понимал почему.

Утром телевизор сообщил о новых диковинах и чудесах.

В президента Евросоюза Анри Коммона с безоблачного неба прямо в центре Страсбурга ударила молния, оставив на правом предплечье странную татуировку, образующую неприличную надпись, настолько неприличную, что президент немедленно лег в косметическую клинику, откуда написал прошение об отставке.

Американские военнослужащие в страхе бежали из Сомали, где находились последние десять лет в целях укрепления демократии и гражданских свобод. Они бросили все тяжелое вооружение и технику, организованно перешли границу с Эфиопией, причем никто из них, включая командующего группировкой войск Станислава Крейга, не мог назвать объективных причин, побудивших их к бегству.

В некоторых городах и поселках стали встречать умерших людей. Многим сразу же вспомнилось предсказание прорицательницы Ванги, которая в конце двадцатого века произнесла загадочную фразу: «И будут мертвые ходить средь живых!»

Оказалось, что это следует понимать буквально. Два таких человека в Черногории были задержаны полицией. Они ничего не помнили о своей кончине и смеялись над теми, кто говорил об их смерти. Вскрытие захоронений обнаружило, что могилы пусты…

В течение трех дней над территорией Европы наблюдались странные миражи: в воздухе шла какая-то забытая старинная битва, метались кони с всадниками, одетыми в старинные мундиры, вырывались клубы дыма из жерл старинных пушек, толпы солдат схватывались в небесах под знаменами Франции и Испании.

Римский Папа призвал всех католиков готовиться ко дню Страшного суда.

Над Римом выпал дождь из гранитных обломков.

— Ну куда ты собрался? — сказала Нечаеву жена. — Не видишь, что в мире творится? Господи, неужели это правда?

— Ты о чем? — спросил Нечаев.

— Да о конце света, — сказала жена. — Сегодня в магазине одна старуха говорила, что он уже совсем близок. Мертвые из могил встают, над Сальском, говорят, три дня Богородица плакала, в Казанском соборе икона мироточит, в Еглани крест на церкви по ночам светится.

— Ты бы больше сплетни собирала, — с легким раздражением сказал Нечаев. — Вон в газетах пишут, что по Венеции дева Мария разгуливает! Почему по Венеции? Зачем по Венеции? Почему именно дева Мария?

— А я сама слышала, как по телевизору передавали, — возразила жена. — По дну Атлантического океана по направлению к Рио-де-Жанейро идет деревянная статуя Христа. А как дойдет, так всему конец и настанет!

Нечаев встал из-за стола.

— Он уже наступил, только они еще этого не поняли! — он швырнул полотенце на стол.

Надо было ехать. Самое глупое заключалось в том, что он не мог объяснить жене, зачем ему нужна эта поездка. Он сам ничего не понимал. Просто подталкивало что-то изнутри — в дорогу пора, в дорогу.

— Старый дурак, — сказала жена. — Это ж в какую копеечку нам твоя поездка обойдется?

— Ты же конец света встречать собралась, — хмыкнул Нечаев. — На кой черт тогда деньги нужны? Там, куда мы попадем, что в раю, что в аду, все бесплатное, как при коммунизме, который нам когда-то обещали.

— Так что ж тогда, — вспылила жена, — трать все, да? Избавляйся от нажитого?

— А ты собралась все барахло с собой тащить? — засмеялся Нечаев.

Жена заплакала и торопливо ушла на балкон.

«Господи! — с отчаянием подумал Нечаев. — Я даже ей ничего не могу рассказать, не подвергнув ее опасности. Ничего невозможно сделать. Никто не поверит. Никто. Будут считать, что я сумасшедший, и даже не попытаются связать мои слова с тем, что происходит в мире. Посадят в дурдом и станут колоть аминазин и транквилизаторы, чтобы избавить от глупых и ненужных представлений о мире. Даже к попу не пойдешь с исповедью, он ее просто не примет, ибо рассказанное мной никогда не совместится с его представлениями о Боге и станет подрывать его мифологию, куда хлеще атеизма».

Неуютно жить на свете, когда ты являешься единственным обладателем тайны, которая может перевернуть представления о мире и сказать, каким будет будущее. При всем этом Нечаев все так же не верил в Бога, он просто считал, что если в чаше и была кровь, то не божества, нет, скажем неведомого и могущественного существа, способного повлиять на судьбу мира. Но если говорить по совести, какая разница, кто это был — Господь, обитатель далеких звездных миров или один из тех, кто населял планету Земля до человека?

Важным было то, что существа, пришедшие в мир волею и разумом доктора Медника, могли многое, и что еще важнее — Нечаев сам убеждался в этом с каждым прожитым днем.