Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

У самой крыши, поскрипывая, покачивалась на талях строительная люлька, которой Даосов искренне обрадовался. Похоже, что начальник ЖЭКа умел не только обещания давать, взялся, наконец, стервец, за ремонт крыши. Есть не хотелось, а вот чай Даосов заварил. Хорошая получилась заварка, как у еврея из известного анекдота. Борис Романович долго и с наслаждением пил чай на кухне. Чаек, надо сказать, в этот раз действительно, получился отменный! А секрет хорошего чая был прост — заварки не надо было жалеть. Даосов подумал и налил себе еще одну чашку. Прихлебывая ароматный чай, он снова принялся вспоминать и осторожно обдумывать последние события. Не нравилось ему то, что происходило вокруг него и его предприятия. Чернокожий за рулем «Алки», слухи о заказе Даосова, которые, похоже, дошли уже до душеприказчиков на всех кладбищах города, теперь эта идиотская охота, которую на реинкарнатора устроил мафиози местного пошиба по кличке Бородуля… Надо же такое придумать, на цырлах он бегать заставит… Посмотрим, кто перед кем на этих самых цирлах будет. И будет ли вообще бегать. Но что-то за всем этим скрывалось, и это что-то было не очень приятным для Бориса Романовича. У всего есть своя причина. Иногда она бывает следствием событий, случившихся ранее. В чем крылись причины, и следствие начавшихся у него неприятностей Даосов никак не мог сообразить. Ничего он понять в происходящем не мог, ни-че-го! И сон этот вчерашний с ангелом… Глупый сон, можно подумать, что у верхних только и забот, что за «голубых» заступаться! Дикость какая-то! В конце концов, он же не со зла этот фокус выкинул, из любопытства элементарного! Кто же знал, что они именно так и получаются! Даосов нервно хлебнул чайку и снова задумался. Надо будет газетки рекламные посмотреть, вдруг где-то поблизости и в самом деле конкурент объявился. Может даже, души скупать начал, избавь нас Брахма от такого конкурента! Каждый знает, кто у нас души скупает и для каких целей! За окном слышались какие-то поскрипывания, но Даосов на них внимания не обращал — наслаждался чаем, сосредоточенно размышляя о последних событиях. И напрасно. Потому что все эти поскрипывания имели непосредственное отношение к нему и его квартире. Рядом с окном что-то гулко ударилось в стену, и за окном непонятно кто произнес застуженным басом:

— Романыч, ты дома?

Вопрос был чисто риторическим, тут же за окном с удовлетворением отметили:

— Дома… Что же ты, Боря, телефон не берешь, когда серьезные люди звонят? Не уважаешь… Не знаешь, ты, Боря, Бородули, если Бородуля что-то решил, то будь спокоен, он своего добьется!

В окно сунулась жутковатая рожа, прилипла к стеклу, расплющив щеки и нос, и внимательно уставилась на спокойно пьющего чай Даосова.

— Чай пьет, — насморочно и грустно констатировала рожа. — А порядочные люди должны на строительной люльке у окна болтаться. Не уважаешь, значит, Бородулю? Даже разговаривать не желаешь, да? Бородуля не гордый, Бородуля даже дверей вышибать не будет, он согласен и на то, чтобы за твоим окном в люльке повисеть… Молчишь?

Трудно разговаривать, когда горячий чай пьешь, да еще при этом представляешь, что веревка на блоке строительной люльки совсем уже перетерлась, на честном слове держится, на честном Бородулином слове, обещал же, гадюка стриженая, что по вечерам ломиться не будет. Борис Романович сосредоточенно пил чай и вспоминал мантру, что оберегала домашний очаг. На окно он старался не смотреть.

— Эх, Романыч! — с обидой возгласил за окном Бородуля. — Я же не за себя прошу, мне за братву обидно! Знаю, что можешь, вижу, что не хочешь, вот только понять не могу — почему?

То ли веревка на блоках действительно стерлась и оттого люлька под окном квартиры Даосова висела на соплях, то ли Бородуля сделал неверное движение, или все-таки мантра, произнесенная Борисом Романовичем, оказала свое магическое воздействие, но за окном вдруг загремело, Бородуля истошно завопил, взмахнул руками и его перекошенное рыло дернулось вниз, c визгом проехалось по стеклу, а потом и вовсе пропало.

— Смотри, Романыч! — донеслось из-за окна запоздалое предостережение.

Даосов воспользовался приглашением, поставил чашку на стол и вышел на балкон. На цветочной клумбе среди груды досок, некогда бывших люлькой, пытался встать и приглушенно матерился Бородуля. Одновременно он пытался погрозить кулаком даосовскому окну, но, как это обычно бывает, делать сразу два дела ему удавалось плохо, гораздо успешнее он делал третье — вытаптывал расползающимися ногами невзрачные и чахлые от городской пыли цветы, посаженные по весне заботливыми соседями. С других балконов за поведением Бородули с интересом наблюдали жители дома. В этот раз дело, правда, обошлось без комментариев, все завороженно прислушивались к высказываниям Бородули, который щедро использовал богатство русской ненормативной лексики. Богат и могуч был в его изложении великий русский язык! Даже соседи, высадившие цветы, и те со своими нелестными высказываниями не вылазили, понимали, что Бородуле они не конкуренты.