Фантастическая сага; Сломанный меч

Поначалу Фрида не могла понять, как случилось, что она оказалась в таком странном месте. Потом вдруг нахлынули мучительные воспоминания о событиях последних дней, при которых она не могла сдержать рыданий. Долго проплакала она. Но, казалось, даже самый воздух, которым она дышала, был напоен покоем. Выплакавшись, она выпила немного вина. Вино то не просто пьянило, от него на измученную душу Фриды как будто снизошло утешение, и девушка забылась спокойным сном без сновидений.

Проснувшись, она ощутила совершенно удивительный прилив бодрости. Едва она приподнялась на ложе, как сквозь окружавшую его синюю туманную дымку к ней подошел Скафлок.

От ран его не осталось и следа, лицо же светилось радостной улыбкой. Одет он был в короткую, с богатой вышивкой тунику и килту, причем наряд этот на редкость ловко сидел на его статной мускулистой фигуре. Присев на край ложа, он взял Фриду за руки и заглянул ей в глаза.

— Тебе лучше? Я положил в вино снадобья, что помогает исцелить душевные раны.

— Спасибо, гораздо лучше. Но скажи, где я сейчас?

— В имриковом замке Эльфхолм, в Эльфийских холмах, на севере. — При этих словах в глазах девушки мелькнула тревога.

— Не бойся, здесь тебе не причинят вреда, — заверил ее Скафлок. — Все будет, как ты пожелаешь.

— Благодарю тебя, — прошептала она. — Я тебе почти так же благодарна, как Богу, который…

— Нет, не произноси здесь священных слов, — торопливо перебил ее Скафлок. — Эльфы их боятся, а ведь ты у эльфов в гостях. Но в остальном ты вольна поступать, как хочешь.

— Но ты-то ведь не эльф, — медленно проговорила Фрида.

— Нет, я человек. Но вырос я здесь. Меня усыновил Имрик Хитроумный, и теперь он мне роднее, чем настоящий отец, кем бы он ни был.

— Как случилось, что ты пришел нам на помощь? Мы уж отчаялись…

Скафлок коротко рассказал ей о войне и о своем набеге, а потом вдруг промолвил:

— Расскажи-ка лучше о себе. Кому посчастливилось вырастить такую красавицу-дочь?

Фрида при этих его словах вся зарделась, но все же послушно принялась рассказывать свою историю. Он внимательно слушал, но в тайную суть случившегося проникнуть так и не смог. Имя Орма ни о чем ему не говорило, поскольку Имрик, желая раз и навсегда оборвать всякие связи своего приемного сына с миром людей, говорил, что произвел подмену младенцев в западных землях. Больше того, одному ему ведомым способом он истребил в Скафлоке всякое любопытство по поводу его истинного происхождения. Что до Валгарда, то Фрида не могла сказать по этому поводу ничего существенного, разве только, что ее брат сошел с ума. Скафлок почувствовал, что в берсерке есть нечто нечеловеческое, но особенно задумываться об этом не стал: его занимали более важные вещи. Фрида, например. Он решил, что Валгард одержим каким-то демоном. Ну и что, что берсерк этот похож на него самого? Наверное, на него наложено зерцальное заклятие. Имрик, например, мог пожелать сделать его двойником своего приемного сына по дюжине разных причин. К тому же, никто из эльфов, с которыми Скафлок говорил об этом, ничего такого не заметил, то ли оттого, что они были слишком заняты битвой, то ли оттого, что ничего и не было, а ему, Скафлоку, просто почудилось. Вообще, все это не слишком его занимало, и вскоре мысли о Валгарде совершенно оставили его.

Фрида тоже не стала долго думать о внешнем сходстве между Скафлоком и Валгардом, поскольку сама она никогда бы их не спутала. Их глаза, губы, выражение лица, походка, речь, мысли, манера вести себя так сильно различались, что она почти и внимания не обратила на схожесть их сложения и черт. Ей подумалось мимоходом, что, может быть, у них был какой-нибудь общий предок, дан, проведший в Англии лето лет сто назад. И сразу же мысли ее обратились к другим, более важным предметам.

И неудивительно. Хотя добавленное в вино снадобье и притупило ее сердечную боль, заставить ее забыть ужас случившегося оно не могло. Едва удивление новой переменой судьбы пошло на убыль, как сдерживаемая им прежде скорбь вырвалась наружу, и Фрида горько расплакалась, спрятав лицо на груди Скафлока.

— Никого не осталось, все погибли, все, кроме Валгарда и меня. Я видела, как он убил отца и Асмунда, Кетиль был уже мертв. Я видела мать, распростертую у его ног. Я видела, как топор вонзился в тело Асгерд. Я одна осталась. Лучше бы мне умереть вместо… Мама! Мама!

— Ну, ну, утешься, — смущенно проговорил Скафлок. Воспитанный у эльфов, он и не знал, что так можно выражать скорбь по умершим. — Ты-то ведь жива-невредима, а Валгарда этого я разыщу и поквитаюсь с ним за твоих близких.

— Немного будет от этого пользы. От ормовой усадьбы остались одни головни, дети Орма все истреблены, кроме лишь двоих: безумца да бездомной скиталицы.

Девушка теснее прижалась к нему, и Скафлок почувствовал, что она дрожит всем телом.

— Помоги мне, Скафлок! Мне так страшно! Ненавижу себя за это, но ничего не могу с собой поделать. Я боюсь остаться совсем одна…

Он погладил ее по голове, потом бережно взял за подбородок и поднял ее лицо так, чтобы она взглянула ему в глаза.