Фантастические повести и рассказы

Когда становишься таким, каким стал Зигмунд, поневоле меняется само отношение к людям. И я не в обиде на него за то, что он рассматривал всех нас в качестве неких инструментов для достижения своих целей — у него просто не было иного выхода. Но мы не были готовыми, отлаженными и настроенными инструментами, нас надо было создавать — и он блестяще справлялся с этой задачей. Год на Престе, три года на Скорпионе, полет к Т-ОРШ, умело и вовремя поданная сверхсекретная информация — все это многому меня научило. Зигмунд сумел заполнить во мне брешь, пробитую третьей категорией данных о Нашествии. Но он, конечно, не сделал меня снова нормальным человеком. Для нашего дела это совсем не нужно. Я стал таким же, как он сам. И точно так же готов был использовать других для достижения своей цели. Использовать всех, с кем сталкивался. Графа, Катю, ребят, с которыми ехал на Каланд-1. Мне нужна была информация — любой ценой.

Мы встретились с ними вновь часа через два, когда стало уже темнеть, в холле гостевого блока. Пока они разгружали вездеход, пока Берта устраивала Криса с переносным медблоком в одной из спальных секций, я успел написать и отправить на базу шифрованный отчет для Зигмунда, договориться с начальником Каланда-1 Хироти о завтрашнем спуске к онгерритам и перекусить. Каланд-1, через который велись все контакты с онгерритами и, прежде всего, с самим Великим Каландом, был очень мал. После станции Галлау, построенной с размахом, почти достойным самой базы, в полутора сотнях километрах к югу, Каланд-1 поразил меня своей теснотой и переполненностью. Известное дело — нельзя почувствовать, что есть что, не побывав на месте, и только здесь я в полной мере ощутил контраст между условиями на Галлау и на Каланде, хотя разница между ними — в сравнении с их относительным значением в работах по контакту — бросалась в глаза уже при изучении материалов.

Я, конечно, не думал, что это как-то может быть связано с Нашествием.

В холл размером два на два с половиной метра дизайнеры — наверное, кто-то из местных — сумели каким-то образом втиснуть довольно удобные диваны, портативную кухню, складные столики на каждого из обитателей секции — всего шесть штук — пару проекторов и аппаратуру связи. Стены были расписаны красно-зеленым орнаментом, что после монотонности окружающего пейзажа было даже приятно. Доступ к спальным боксам, встроенным вдоль длинных стен, был удобен и прост, и не приходилось, как на иных станциях, просить кого-то из сидящих подвинуться, чтобы вылезти с нижнего яруса, или же валиться кому-то на голову, выбираясь с верхнего. На станции было шесть таких блоков, расположенных по сторонам от центральной секции, еще один блок-лаборатория и два складских. Где-нибудь на орбите или же на поверхности безжизненной, лишенной атмосферы планеты, освоение которой только началось, такая станция была бы вполне уместна. Но здесь, после базы, после Галлау теснота и скученность поначалу шокировали.

— Насколько я понял, инспектор, — сказал Валент, садясь напротив меня. — Вы желаете задать нам некоторые вопросы.

Я отключился от информационного канала станции — все равно ничего важного раскопать мне пока не удалось — проверил, заблокирован ли вход, потом сказал:

— Да. Во-первых, меня интересует, почему онгерриты стали нападать на людей?

— Нас это тоже интересует, инспектор. — Валент вдруг засмеялся, и Берта подхватила его смех, Рашид, севший рядом со мной, лишь слегка одними губами — улыбнулся.

— Ну хорошо, — сказал я, подождав, пока они кончат смеяться. — Тогда расскажите, когда это началось.

— Вы же должны знать, инспектор, вы же изучали материалы по Кабенгу, — Валент пожал плечами. — Еще во время третьей экспедиции, в 522-м году они начали атаковать нашу технику.

— Вы же понимаете, Валент, что спрашиваю я не об этом. Ведь после того, как был установлен контакт с Великим Каландом, нападения эти прекратились.

— Я бы так не сказал.

— Что вы имеете в виду?

— Я уже объяснял вам раньше. Я имею в виду, что, скорее всего, нападения перестали фиксироваться. У меня, правда, нет достаточной информации, но я разговаривал как-то раз в Академии с одним человеком имени его я вам не назову — который был здесь во время четвертой экспедиции. Так вот, он прекрасно помнит, как аж в 529-м им приходилось отбиваться от онгерритов где-то на Гаревом плато. А вы говорите нападения прекратились.

— Кабенг велик…

— Вот именно, инспектор. Велик и почти не изучен. А мы пришли сюда, увидели — убедили себя, что увидели — непорядок и давай исправлять его первой же подвернувшейся под руку кувалдой.

— Так вы считаете, что проект воздействия — ошибка?

— Это особый разговор, инспектор. Я просто отвечал на ваш вопрос. Вы спросили — когда начались нападения онгерритов? Я ответил — с самого первого контакта. И они не прекращались.

— Допустим — хотя вы меня не убедили. Но даже если и так, за почти полтора столетия до самого недавнего времени никто из людей не погиб при нападениях онгерритов. Так?

— Возможно.