Фантастические повести и рассказы

— Не удивляюсь, — Раджкар повел носом и поспешно отошел назад.

Лайгер уже начинал благоухать. Конечно, можно было бы дышать какое-то время через фильтры — но зловоние, которое он испускал, даже и фильтры довольно скоро прошибать начинало. Никто не мог выдержать долго рядом с трупом этой твари. Надо было уходить.

Эйгон снова пошел впереди, и поначалу, глядя, как он шатается, я не был уверен, что мы уйдем далеко. Но постепенно он разошелся. Разошелся и дождь. Под деревьями стало совсем сумрачно, и иногда откуда-то издали доносились раскаты грома. Мы шли, насколько это было возможно, поперек склона, стараясь не подниматься и не терять высоты, и постепенно я начал узнавать местность. Когда же начался участок редколесья, и под ногами снова неожиданно захлюпала вода — это при том, что склон был достаточно крут, и вся вода, по идее, должна бы была стечь вниз — я понял, что идти осталось совсем немного. Но говорить им ничего не стал — не хотелось расхолаживать близостью стоянки. Да и кто знал, что могло ждать нас на оставшемся километре пути?

Этот последний километр вымотал даже меня — под ногами пошла глина, местами скользкая, как лед, и все мы сумели по несколько раз съехать вниз по склону и с ног до головы перемазаться. Один раз я заехал сапогом в черный куст жвачки и еле вытащил ногу, отцепляясь от его липучих веток. Когда, наконец, мы вышли на знакомую поляну, и я скомандовал остановку, то Эйгон буквально рухнул на землю, чуть не угодив задом в большую лужу. Все заботы о разбивке лагеря легли, конечно, на нас с Раджкаром, и даже он, всегда прежде бодрый и здоровый, угрюмо молчал, таская дрова для костра и расставляя сигнальные вешки. В сущности, в такую погоду не было нужды идти до этой поляны с родником — то и дело встречались лужи, полные относительно чистой воды, да и фильтры у нас пока что были в избытке, но у каждого из тех, кто водит людей в страну айглов, есть свои суеверия. Лично для меня всегда было плохой приметой, если не удавалось дойти до намеченной с утра стоянки.

Когда мы, наконец, устроили лагерь, приготовили ужин и, забравшись в палатку, до отвала наелись горячей похлебки, запив ее огромным количеством чая — пить здесь всегда хочется зверски, потому что эти фирменные блоки микроклимата, что монтируются на защитной одежде, ни к черту не годятся к Раджкару вернулась прежняя его разговорчивость.

— Скажите, коллега, — спросил он Эйгона, не поворачивая головы, — а как именно собираетесь вы мучить своего айгла?

Тот не сразу понял, что спрашивают его. Потом замер, не донеся кружки до рта, и, хлюпнув носом — еще только не хватало, чтобы он простудился! повернулся в сторону Раджкара и недоуменно спросил:

— Мучить? Почему же обязательно мучить?

— Ну а как же еще добиться от него хоть чего-то. Айгл никогда не исполняет желаний просто так.

— Но я не собираюсь его мучить. И потом… Я читал у Глапперта, что для айглов это совсем не мучение.

— Да, Глапперт написал прекрасное пособие для успокоения совести. Но суть-то от этого не меняется — чтобы добиться от айгла хоть какого-то толка, его нужно мучить. И вы, я уверен, довольно быстро с этим освоитесь.

Подтекст в словах Раджкара был слишком очевиден, и Эйгон промолчал. Не хватало еще, чтобы они начали ссориться, подумал я. И какого черта этому Раджкару нужно? Не может сидеть спокойно, зуд его какой-то гложет.

— А как собираетесь мучить своего айгла вы? — нашелся, наконец, Эйгон.

— Я вам покажу, когда вернемся, — ничуть не смутился Раджкар, и повернулся ко мне. — Как я понимаю, шеф, мы достигли цели?

— Да.

— Так что, завтра и начнем охоту?

— Если кончится дождь.

— А он кончится?

— Откуда мне знать?

— Все, больше вопросов не имею, — Раджкар поставил свою кружку. — Как насчет того, чтобы завалиться спать?

Возражений, конечно, не было. Мы улеглись, не раздеваясь — как всегда в стране айглов. Дождь стучал по крыше палатки. Спокойным зеленым светом светились огоньки на пульте сигнализации. Сверху доносился шум ветра в кронах деревьев. Через пять минут я уже спал.

Утром дождь лил по-прежнему, и конца ему видно не было. Ни о какой охоте в такую погоду речи быть не могло. Эйгон вовсю хлюпал носом и чихал. Я не спешил давать ему лекарство — то, что было в походной аптечке, быстро поставило бы его на ноги, но это было разовое средство. А кто знал, сколько еще нам предстояло здесь торчать? Кто мог гарантировать, что Эйгон не захворает снова? Я решил пока подождать и с каким-то мстительным — я еще сам не понимал, отчего — удовольствием наблюдал за его страданиями, когда Раджкар в очередной раз обрабатывал мазью обожженную иагром руку Эйгона. Тот страдал очень картинно, и именно это, наверное, делало его все менее симпатичным в моих глазах. Странно — поначалу он мне понравился, а догадка о том, зачем ему нужен был айгл, даже вызывала какие-то симпатии. Все мы в той или иной степени заражены этим романтизмом, и даже законченный циник порой способен принять чужие любовные страдания за чистую монету.