Фантастические рассказы из журнала «Вокруг света»

В торжественной тишине слышались перешептывания:

— Отчего он умер? Большое наследство оставил? Эти молодые люди — единственные его наследники.

Началась служба.

— Господь, заступник наш от поколения к поколению… Никто не знает ни дня, ни часа…

После заключительного "Аминь" один из молодых служащих мистера Мартина подошел к гробу и благоговейно произнес:

— Желающие проститься с усопшим могут подойти…

Мрачный ритуал шел медленно. Я хотел уйти, поскольку не имел никакого желания глазеть на лицо и сморщенные руки мертвеца, но Гранден крепко взял меня за локоть и не отпускал, пока не прошли последние любопытные, а затем подтолкнул меня к гробу.

На мгновение он задержался перед катафалком, и мне показалось, что в его улыбке была тень, когда он наклонился и тихо сказал покойнику:

— Ну, дружище, теперь мы с тобой вдвоем знаем тайну, не так ли?

Я подавил восклицание ужаса. Может, это была оптическая иллюзия, одна из тех необъяснимых вещей, с которыми встречались врачи и те, кто занимается бальзамированием… Эффект обезвоживания… Перемещения газов…

Как раз, когда Жюль де Гранден обратился к трупу, мертвые веки слегка поднялись, показав узкий край роговицы, и мне показалось, что эти глаза смотрят на нас с яростью, с ненавистью.

— О Господи! Жюль, пошли отсюда! — выдохнул я. — Мне показалось, что он смотрит на нас!

— Ну и что? Подумаешь! Я-то не боюсь посмотреть ему в лицо. Он хитрый пройдоха, ничего не скажешь, но, будьте уверены, Жюль де Гранден не дурак!

Брачная церемония состоялась в церкви Святого Кризостома. Преподобный Бентли посмотрел добрыми глазами на Дэнниса и Арабеллу, взглянул на нас с Гранденом и произнес первые слова церемонии:

— Мы собрались сегодня перед Богом, чтобы соединить священными узами брака этого мужчину и эту женщину… Если здесь присутствует кто-нибудь, кто может доказать, что они не могут быть законно соединены, пусть говорит немедленно или не говорит никогда.

Он по обыкновению сделал паузу, и я, как мне показалось, уловил что-то темное и жестокое в глазах Грандена. Затем в отдалении прозвучал, сначала еле слышный, а затем все более различимый резкий звук. Как ни странно, он напоминал мне свисток поезда, зловещий и дрожащий, разрывающий глухую тишину летней ночи.

Я увидел ужас в глазах Арабеллы. Лицо Дэнниса побледнело, в то время как звук стал более пронзительным и высоким. Затем он резко прекратился и почти сразу же раздался задыхающийся безумный смех, совершенно дьявольский. Последние звуки этого хохота, удаляясь, перешли в стон.

— Ветер? — пробормотал преподобный Бентли. — Я бы поклялся, что слышал смех, не…

— Всего лишь ветер, мсье, — настаивал маленький француз, его голубые глаза были тверды как сталь. — Это фокусы ветра. Продолжайте, прощу вас. Надо обвенчать этих детишек.

— …Дэннис и Арабелла согласны объединиться в священных узах брака. Я нарекаю вас мужем и женой… — заключил преподобный Бентли, и Гранден, галантный как всегда, поцеловал руку новобрачной и, прежде чем его успели остановить, расцеловал в обе щеки Дэнниса. Когда мы вышли из церкви, он шепнул мне на ухо:

— Черт побери, я опасался, что у нас будут неприятности.

— Что это за ужасный вопль, который мы слышали? — спросил я его.

— Ветер, мой друг. Проклятый ветер.

— Ну, маленький грешник, давай кричи под грузом смертного, который ты взвалил на себя! Плач, вопи и дыши, малыш! Не хочешь? Посмотрим.

Легко, но без особой нежности Гранден похлопал по розовым ягодицам новорожденного концом согретого полотенца, и тотчас крошечный беззубый ротик открылся и издал пронзительный крик протеста.

— Ага, это уже лучше, дружок! — смеясь, воскликнул Гранден. — Никогда не рано научиться повиновению в этом мире, где ты только что появился. Возьмите его, мадемуазель! — Он протянул сиделке этот вопящий комочек человеческой плоти и повернулся ко мне, в то время как я склонился над Арабеллой.

— Ну, а как мамаша, мой дорогой Троубридж?

— Ну… Небольшие разрывы, но мы их заштопаем.

— Завтра утром она уже обо всем забудет, — заговорил Гранден, пока укутанную в простыни Арабеллу укладывали на каталку. — Она увидит ужасную маленькую обезьянку, которую я только что заставил кричать, и станет уверять, что это самое прекрасное из всех Божьих созданий…

Черт побери, что там еще?

Из соседнего зала, где спали два десятка новорожденных, донесся страшный женский вопль. Мы выскочили в коридор и распахнули застекленную дверь соседнего помещения.

Прислонившись к стене, смертельно бледная сиделка смотрела на стеклянный потолок широко открытыми перепуганными глазами.

Когда мы вбежали, она открыла рот, чтобы завопить снова, но подоспевший Гранден крепко взял ее за плечо и встряхнул.

— Тихо, тихо, спокойно, вы разбудите всех этих малышей. Что случилось? Не бойтесь, говорите. Мы никому ничего не скажем. Однако говорите тише.