Фантастические сказки

Шерифы были в восторге. Гораций пожал им обоим руки и чуть было не сунул руку и булавоносцу с меченосцем; только у тех руки были заняты.

- Настоящая церемония, - сказал Лорд-мэр, - будет иметь место в большом зале, что вам, без сомнения, известно.

- Я… мне это дали понять, - пробормотал Гораций с замиранием сердца. Он было надеялся, что худшее уже миновало.

- Но прежде чем мы последуем туда, - сказал хозяин, - вы позволите предложить вам легкую закуску, так, кое-что.

Гораций не был голоден. Но он думал, что, может быть, стакан шампанского поможет ему выдержать церемонию с большим достоинством. И потому он принял приглашение и позволил подвести себя к импровизированному буфету в конце библиотеки, где он подкрепился к предстоящему испытанию бутербродом с икрой и стаканом лучшего шампанского из думских погребов.

- Все собираются уничтожить гильдии, - сказал Лорд-мэр, взяв себе тартинку с анчоусом, - но я стою на том, г. Вентимор, я стою на том, что наши древние обычаи, наши почтенные традиции являются связью с прошлым, и эту связь мудрый государственный муж всегда постарается сохранить неприкосновенною.

Гораций согласился, с горечью вспоминая о своей связи с гораздо более отдаленным прошлым, к которому он так неосторожно прикоснулся.

- Кстати, о древних обычаях, - продолжал Лорд-мэр с оттенком гордости и как бы извинения, - вы скоро увидите образец наших устаревших обрядов, которые, пожалуй, покажутся вам странными.

Гораций, чувствуя себя совершенным идиотом, пробормотал, что он в этом не сомневается.

- Прежде нежели принять вас в число почетных граждан, старшина и пять чинов из корпорации литейщиков выступят свидетелями в вашу пользу и присягнут, что вы «человек с незапятнанным именем и репутацией» и что (вам будет смешно это слышать), что вы домогаетесь почетного гражданства не с целью обобрать королеву или город. Ха-ха! Удивительный способ выражения, не правда ли?

- Очень странный, - согласился Гораций с виноватым видом и несколько озабоченный умственным состоянием сановника.

- Простоя формальность! - сказал Лорд-мэр. - Но я первый пожалел бы об исчезновении этих старинных живописных обычаев. По-моему, - прибавил он, кончая ломтик страсбургского пирога, - современное стремление уничтожить всю эту старину (обветшалую или нет) является одним из тревожнейших симптомов нашего века. Вам не угодно еще шампанского? В таком случае, не лучше ли нам будет отправиться в Большую залу, где произойдет событие дня.

- Я боюсь, - начал Гораций, внезапно вспоминая несоответственность своего восточного одеяния, - я боюсь, что надел не вполне подходящее платье для такой церемонии. Если бы я знал…

- Ни слова больше. Ваш костюм великолепен, ну право же великолепен и… и очень кстати в данном случае, уверяю вас. Но я вижу, гофмаршал ждет, чтобы мы открыли шествие. Угодно вам тронуться в путь?

Оркестр грянул марш жрецов из «Гофолии» и Гораций с затуманенной головой двинулся вперед. За ними последовали члены Земельного Комитета города, шерифы и прочие сановники. Через картинную галерею они прошли в Большую залу, где о приближении их возвещено было звуками труб. Зала была набита битком народом, и Гораций стал предметом всеобщего внимания, что наполнило его душу восторгом и гордостью, если бы он мог почувствовать, что действительно сделал что-нибудь полезное, но нелепо же было воображать себя благодетелем рода человеческого, освободив заключенного джинна и возвратив его обществу и жизни.

Его единственным утешением было сознание, что англичанам не свойственны излияния чувств без очень основательных причин и что, без сомнения, еще до окончания торжества ему удастся сообразить, какие особые его заслуги вызвали весь этот стремительный порыв энтузиазма.

А пока он стоял на эстраде, задрапированной пурпуром и разукрашенной цветами, беспрерывно кланялся и старался верить, что не кажется таким же безнадежным дураком, каким чувствует себя сам. Солнечные лучи, падая вниз, между готическими балками, пестрили темные каменные стены золотыми узорами; электрический свет в больших круглых люстрах казался бледным и слабым по сравнению со сверканием цветных стекол; воздух был наполнен ароматом цветов и духов. В толпе послышался шорох ожидания, а потом наступила пауза. И тогда Горацию показалось, что всем на эстраде было так же неловко, как и ему, и что, как и он, никто не знает, что делать дальше.

Он желал всей душою, чтобы они как-нибудь наскоро покончили с церемонией и отпустили его.

Наконец процедура началась с того, что присутствующие сделали вид, будто собрались здесь для обычных повседневных дел, что в ту минуту показалось Горацию в высшей степени ребячливым. Было решено, что первые четыре пункта программы дня не требуют обсуждения, и это сразу привело к пункту пятому.