Фантастические тетради

Дорога привела Матлина к прике. Смысл этого термин в те времена еще не был ему понятен. Так фактурологи называли "точки отчета", не подразумевая ни религиозного, ни архитектурного подтекста. Прика, точка отсчета, у них означала что-то вроде центра экспозиции, будь то цивилизация, природа планеты или, не касаясь фактуры, нечто, с чего нужно начинать изучение, где зародилась или удачно сконцентрировалась сама суть предмета исследования. То, что перед ним именно прика, Матлину подсказала скорее интуиция, чем логика маршрута. Все вокруг как-то внезапно остановилось, сконцентрировало, словно воздух подземелья остекленел. Впереди под высоким шестигранным куполом метался огненный шар. Допустим, восхищенный волосатый примат был в состоянии предположить, что древние мастера умели обращаться с плазмой. Но придавать метровому кому огня черты лица - было уже категорически слишком: выражение огненного лица при движении менялось ровно настолько, чтоб создать впечатление живого существа, впавшего в состояние полусна и переживающего в этом состоянии всевозможные оттенки чувств, многие из которых не свойственны родственной цивилизации Матлина. Эта штука, как диктор на экране телевизора, имела свойство не сводить полусонных глаз с вошедшего, какими бы зигзагами он ни старался уйти от этого взгляда. Будто он смотрел в объектив невидимой камеры; и Матлин пошел на принцип - либо я пойму, что это, либо не выйду отсюда, пока не пойму. Он сделал попытку приблизиться к шару, но наткнулся на развалины пятиметровой статуи. Она была расколота вдоль, строго пополам и два могучих осколка, раскиданных по полу, приворожили его внимание ничуть не меньше. Один из них лежал скрюченными конечностями вверх, и половина лица его была запрокинута навзничь. Эта деталь поразила Матлина особенно: черты лица казались сильно напряжены и искажены гримасой, выражающей то ли боль, то ли удовольствие до помутнения рассудка - этакий застывший наркотический оргазм. Второй же осколок статуи лежал своей половиной лица вниз перпендикулярно первому, но другая половина не выражала ничего. Она была пуста и спокойна, как смерть, неподвижно сосредоточена внутри себя, подобно лику святого у старых иконописцев, безо всякой агрессии и угрозы, но Матлину показалось, что он окаменеет от одного прикосновения к ней. И если ее слепой глаз вдруг неожиданно повернется, чтобы поглядеть на него, он останется здесь навечно. От этой мысли у него похолодели конечности. "Асимметрия живого лица, - успокаивал он себя, - всего лишь асимметрия, расколотая на две половины, утратившая осмысленную взаимосвязь". Глядя на нее, Матлин физически чувствовал торможение тех же взаимосвязей внутри себя. Ему вдруг до смерти захотелось на Землю. До истерики, до потери сознания. Немедленно, прямо сейчас. С этого момента он понял, что дальше идти не в состоянии, что последовательность движения, нарушенная Ареалом, есть гениальнейшая ошибка цивилизации, потому что человек, идущий вперед, никогда не должен думать о том, что за его спиной обратная дорога.

УЧЕБНИК ВВЕДЕНИЕ В МЕТАКОСМОЛОГИЮ Аритаборское диво.