Фантастические тетради (СИ)

Суф на технические описания вверенного ему металлолома отреагировал спокойно: «Надо взглянуть. Если там есть чему лететь — значит, полетит». Звездный час Суфа приближался с каждой секундой неумолимо и неотвратимо, как вечное стремление человека в неизведанные глубины космоса. Но, оставшись с ним наедине, Матлин зарубил подобные стремления на корню: «Учти, голубчик, эта штука должна взлетать только после разгона по полосе и, не дай Бог, она получится с вертикальным взлетом…»

Под большое «честное слово» Суф был допущен к работе и справился с ней на удивление быстро, без фокусов, не привлекая лишнего внимания. Но на завершающем этапе нарвался на неожиданный казус, совершенно для него противоестественный. У напарника Суфа были права на управление этим типом самолетов, но Суфу, как главному механику этого безнадежного проекта, первому пришла в голову мысль вскарабкаться за штурвал и предпринять испытательный облет. Ему тут же объяснили, разумеется, всю глубину его неправоты и Матлин даже не попытался бы заступиться, если б ни одна фраза, произнесенная с нескрываемым высокомерием: «Видишь ли, парень, мастерить машину — дело одно, а управлять ей — несколько иное. Летная практика — это то, без чего о самостоятельных полетах не может быть и речи. Как-нибудь в другой раз тебя покатают…»

Матлин сам удивился, как ему хватило терпения дослушать это до конца. Суф поразительно спокойно все воспринял. Тем более сам проболтался, что никогда не летал на самолетах. Но возмущение достигло глубины души:

— Это у кого нет летной практики? Что ты можешь знать о его летной практике? А вдруг она у него побольше, чем у всего вашего клуба? Что ты вообще о нем знаешь?

— Не надо, Феликс, он прав, — остановил его Суф и добавил на языке, непонятном для окружающих. — Дурак всегда прав, потому что только дурак способен узреть истину, — этим аритаборским словозаворотам в свое время обучил его Матлин и никак не ожидал, что они пригодятся Суфу именно на Земле.

Всю дорогу домой Суф был молчалив и задумчив, будто решал для себя один принципиальный вопрос: обидели его смертельно или еще можно жить… Обидеться Суф умел, но был на редкость отходчив. Самой большой обиды хватало лишь до смены темы разговора. Это касалось всего на свете, кроме одного, святая святых, его «летучего» достоинства безотносительно зоны Акруса или неба местного аэроклуба. Вызов попал в самую десятку:

— Почему они считают, что я разобьюсь? — удивлялся он. — Я же ездил на машине. Меня этому никто не учил. Собрал, поехал и все нормально.

— Вот и я думаю… — согласился Матлин. — Сам разобьешь — сам же починишь. Только как я им объясню, почему ты остался жив?

На машине Суф действительно разъезжал даже по городу, даже иногда соблюдая правила дорожного движения и всего раз нарвался на инспектора ГАИ за «лефт-трефик», предпринятый им на загородном шоссе со скоростью сто километров в час. Он терпеливо выслушал все претензии к себе, а когда понял, что просто так ему уехать не придется, воспользовался КМ-лифтом Перры, не забыв захватить с собой машину. К сожалению, свидетелей не оказалось, можно только предполагать, какова была реакция инспектора. Вероятнее всего, он был озадачен.

— Почему я должен разбить самолет, — недоумевал Суф, — если эта машина специально сделана для того, чтобы лететь?

— Давай договоримся: если тебе дадут возможность полетать одному — попроси у них парашют и твори, что хочешь. Только, если что, постарайся, чтобы парашют раскрылся, ради меня…

— Не надо одному! Я же не собираюсь угонять эту рухлядь. Пусть будет кто-нибудь — и мне спокойнее, и соблазна меньше, и вообще… — ухмыльнулся Суф, — я сейчас на Перре не вполне уверен, что один… А ты говоришь, на самолете…

— Как это?

— Помнишь, мы катали твою подругу? Индикатор машины показал присутствие в салоне четвертого. Как думаешь, кто бы это мог быть?

— Али, прохвост! Кто же еще? Но в самолет он с тобой не полезет — его от высоты тошнит.

— Теперь каждый раз, садясь за управление, я вынужден сам себя пересчитывать. А как прикажешь пересчитывать себя за штурвалом? Еще не хватало, чтобы его вытошнило прямо на доску приборов.

— Ты же в курсе, что он держится за меня…

— Один момент, — усомнился Суф, — мы в тот раз даже за орбиту не выходили… А когда выходили — у меня в глазах не троилось.

— Ерунда какая… Ты хочешь сказать, что он прицепился к Наташке? Индикатор реагирует только на его человеческое состояние. Или ты хочешь сказать, что он взял моду прятаться от нас под сиденьем салона?

— Я ничего не хочу сказать о тех вещах, в которых не разбираюсь. А вот тебе следовало бы посмотреть, как выглядит «раздвоение призрака», прежде чем тащить его сюда.

Матлин схватился за голову.

— Что ты мелешь! Не пугай меня, не то я «выйду из игры» раньше, чем он.

— А я и не пугаю. Просто надо было смотреть, когда предлагал шестирукий. Ты у нас здесь главный мадистолог: возишься с ним — вот и возись, только не забудь спросить, от чего у меня двоится в глазах.

Глава 22