Фантастические тетради (СИ)

«Мы, называющие себя посредниками, после тщетного долготерпения и демонстрации беспрецедентной выдержки, которой, в конце концов, наступает конец, пристрастно изучили суть нападок наших бонтуанствующих собратьев и пришли к выводу, что большинство из них лишено малейшего здравого смысла. Но, отдавая дань вежливости оппонента, мы не можем продолжать молчание и считаем возможным ответить первым и единственным «постулатом истины» безо всякой надежды, что он когда-нибудь пойдет бонтуанцам на пользу: «Дар поиска истины — есть величайшая глупость, дарованная природой разумному существу. Истина — есть направления поисков, которые где-нибудь да пересекутся. Ищите пересечения. Большего нам не дано».

Из тех же архивов.

Глава 23

Следующее несчастье окончательно и бесповоротно подвигло Матлина на то, что пора возвращаться немедленно, любой ценой, плюнув на все, и чем быстрее — тем лучше. Он бы с чистой совестью всю вину за произошедшее взвалил на Али, если бы Ксарес неоднократно не предупреждал его о том, что рано или поздно что-нибудь в этом роде обязательно случится: «Не позволяй Суфу покидать болф. Ему не место на Земле, а в обществе твоих знакомых — тем более не место». Но существа этой расы были рассчитаны на гораздо большие физические перегрузки, чем могла предложить Земля. Даже, несмотря на то, что эти гуманоиды не пройдут на ногах лишних сто метров и в рукопашной драке проиграют любому землянину средней хилости. Их физическая и интеллектуальная выносливость внушала Матлину уверенность: ничего плохого с Суфом на Земле случиться не может. Он не принял в расчет лишь один, несущественный, на первый взгляд, фактор — психику. Точнее, те психические изменения, которые происходят в замкнутом пространстве с существом, выросшим в открытом космосе с неограниченными возможностями передвижения.

Суф заболел. Этот факт стал известен Матлину, к сожалению, когда он бессилен был что-либо сделать, кроме одного — убедить своего учителя как можно скорее покинуть Землю. Эту болезнь, по аналогии с морской болезнью, можно было бы назвать воздушной, а точнее «самолетной» или «самолетовой», если стилистика допускает. Суть ее впервые открыл Матлину тот самый несчастный авиалюбитель обидчик, которому выпала честь первому ощутить на себе ее опасные симптомы. Об этом свидетельствовала неожиданная седина на его висках и бешеный взгляд выпученных глаз. Он был похож на человека, прошедшего все круги ада и чудом уцелевшего лишь для того, чтобы предостеречь от этого кошмара оставшееся человечество.

Костя, пилот-обидчик, добившись, наконец, аудиенции у Матлина, начал все, как он выразился, «с самого попорядка»: с первого дня своего знакомства с этим «камикадзе»…

— Да, я тоже был не прав, — признавался Костя, — не стоило его так прямо посылать… Но мы после этого двести раз извинились. Я предлагал его устроить в авиаклуб, если он достанет все медицинские справки, что он не псих… и тому подобное. Что ему понадобится напрыгать с парашютом, пройти теорию, тренажеры и только потом… Он уставился на меня, как на идиота. Собственно, кто ему, иностранцу, здесь даст справку, что он не псих. Тем более, сразу видно, что он у тебя чуток того… с приветом. Я пожалел его: давай, говорю, прокачу, только не на нашей машине. Нашли ему теплые сапоги и… ну, ребята схохмили, клеенку принесли подстелить под задницу, на всякий случай. Весь полет он сидел, как парализованный, не шевельнулся, ни слова ни сказал. Первый раз, одним словом… Сели. Он говорит: «Все понял. Давай теперь я.» А глаза — бешеные. Ладно, — думаю, — пускай взлетит… Я погляжу, что он потом делать будет… Поверишь, Феликс, я не смог взять на себя управление. Что он сделал с машиной? Когда успел? Я не новичек, я всякое видел, но клеенку мы подстелили не под ту задницу… Поверишь, Феликс, это болезнь… Пойми меня правильно, он не жилец на этом свете. В нем отсутствует даже элементарное чувство жопы. Таким людям за штурвал садиться нельзя.

Костя схватил со стола нож и начал им водить в воздухе, изображая фигуры пилотажа, которые вытворял Суф, и сложность которых непосвященный Матлин едва ли мог оценить.