Фантастические тетради

— О, да! — вспомнил Махол. — Папа Ло был старожилом еще в те времена. По легенде, ровесник богов. Он мог бы занять место в пантеоне, но разругался с богами. Те прокляли его и приговорили к бессмертию. Но имейте в виду, эти легенды сам же Папа Ло сочинил.

— Скажи, Бароль, — снова вмешалась Янца, — это правда, что твоя прабабка был его ученицей?

— Да.

— Это правда, что она сбежала из монастыря, чтобы слушать уроки Папы Ло и провела с ним десять лет?

— Да.

— Как такое возможно?

— Знаю как, — сказал Фальк, — я тоже кое-что слышал об анголейском старике, который так долго жил, что позабыл дорогу на тот свет. Это глупо с его стороны. Хоть раз в двести лет на том свете надо отмечаться — будешь возвращаться свежим младенцем. Чего ради трястись над прожитыми годами…

— Замолчи, — перебил Саим, — видишь, ему дурно.

Баролю и впрямь было не по себе.

— Баролетта что-нибудь рассказывала о нем твоему отцу? — спросил его Махол.

— Никогда.

— У Папы Ло была собственная библиотека, в которую он никого не впускал. Он называл ее «Фантастические тетради». Боюсь, что Баролетта знала об этом. Если Папа Ло действительно ровесник богов — представляешь, чьей рукой написаны первые фолианты?

— Я, серьезно, кое-что могу рассказать про Папу Ло, — снова вмешался Фальк, — если хотите, конечно… Ну… если не хотите… — Бароль, вопросительно подняв бровь, перевел взгляд из пустоты на болтливого Фалька, и тот осмелел. — Это байки моего учителя, его учитель был учеником настоящего анголейского инженера, который слышал эту историю от своего учителя, учитель которого был, в свою очередь…

— Давай же… — торопил его Саим.

— Я и даю… Словом, дело было в Старой Прике времен древних фарианских царей. В этих землях прошли эпидемии, и царь Вариад послал в Анголею караван за магистратскими богомолами, но вместо них явился тамацип — птица с головой старца, которому кланялись самые влиятельные молельники. Он вошел в будку, выгнал оттуда зевак, велел всем в округе заткнуть уши и задал богам такую встрепку, что альбиане потом много лет жили и благоденствовали. Кто слыхал — те диву давались. Говорят, поносил хранителей последними словами, угрожал, шантажировал. Говорят, такой брани в Старой Прике испокон веков не было. Пыль, говорят, вокруг столбом стояла. А когда старец вытащил свои перья на свет — то оглядел молельню и сказал: «Поднимите шпиль к небесам и не стройте ничего выше шпиля. Боги становятся глуховаты, им надо чаще напоминать, кто они». С тех пор на шпиль пускают полную длину сосны, чтоб под облака…

— Запиши, — кивнул Бароль, — последний из Вариадов был моим прадедом…

— Если только… — вставил Саим и наткнулся на сердитый взгляд потомка династии Вариадов.

— Ты что-то хотел сказать?

— Дядька Логан считает, что от Баролетты можно было ожидать сюрприза… Что вроде бы сам Папа Анголейский питал к ней… возвышенные чувства.

— Был влюблен до сумасшествия, — уточнил Бароль, — грозился руки на себя наложить. Ну и что? В тот же год она стала женой царя Вариада и родила Андроля. В тот же год начались ингурейские войны.

— Не так быстро, — попросил Махол, а благодарные слушатели при упоминании об Андроле Великом подняли вверх ладони, что означало благодарность небесам за сей бесценный дар.

— И дед был влюблен в нее, — сказал Бароль, — вернее, помешан. Эта любовь лишила его рассудка, но Баролетта не пожелала ответить взаимностью, и деду ничего не оставалось, как устроить войну. Первое жерло преисподней он смастерил своими руками, а, покончив с ингурейцами, сын-победитель вернулся к ней и снова получил отказ.

— Ну почему? — возмутилась Янца. — Женщины часто рожают от сыновей и отцов. Это укрепляет породу.

— Спроси, что было у нее на уме… Издержки папалонского образования. Она изучала медицину и верила нелепым предрассудкам. Кончилось тем, что Баролетта отвела своего воинственного отпрыска в монастырь и заплатила такую дань, что бедный дед, забыв обо всем на свете, провел несколько безумных ночей в объятиях первой красавицы монастыря…

— Которая Баролетте в подметки не годилась, — уточнил Саим.

— Придержи язык, это была моя бабушка. Из ее ложа Андроль, к тому времени уже Великий, пополз обратно к своей возлюбленной матери и умер, обнимая ее колени.

— Ужасная женщина! Я бы так не смогла! — вздохнула Янца.

— Но это еще не все, — продолжил Бароль, — мой несчастный отец оказался таким же безумцем. Он родился на руках Баролетты также безнадежно влюбленным, будто унаследовал судьбу отца. Но, в отличие от Андроля Великого, он был Андролем Мудрым и не преследовал свою бабку любовными домогательствами, а честно служил Старой Прике, время от времени совершая походы в поисках недобитых ингурейских вояк и устанавливая для них новые жерла преисподней. Гораздо менее успешные походы он совершал в монастырь, в надежде найти женщину, способную хотя бы отчасти заменить ему Баролетту. Но однажды родился я. В тот день Баролетта умерла. С той поры Андроль Мудрый в монастырь не заглядывал.

— А зря, — огорчился Махол, — в те времена там было на что поглядеть. Очень даже…

За столом наметилось оживление.