Фантастические тетради

Для решения этой загадки фактурологи взялись досконально изучать динамику естественных ментальных полей и сделали уникальное в истории науки описание, скучнее которого может быть только расписание движения поездов. Думаю, самый скучный учебник тригонометрии в сравнении с этим трактатом читался бы, как захватывающий детектив. В чем состоит суть описания? Да в чем попало — динамика естественных полей в зоне цивилизации объясняет все на свете: отчего драгоценные камни обладают энергетической силой; как работают амулеты, обереги и прочая бесовщина; каким образом живые могут общаться с покойными; черта лысого объясняют от рогов до копыт. Изучив эту галиматью, можно напрочь утратить способность сомневаться и на вопрос: веришь ли ты в то, что… — можно сразу отвечать: «Да! Верю во что попало всецело и непоколебимо: в снежного человека, в лохнесское чудовище, в чудеса святого духа и креста животворящего. Не верю лишь в невозможное». Попробуйте искушенному гарвалисту доказать, что невозможно, к примеру, самовозгорание людей, если он знает даже то, почему от возгоревшегося остаются тапочки. Не пожарная каска с металлическими зубами, а пушистые домашние тапочки. Единственное явление, которое бессильна объяснить эта занудливая писанина, — орканейтралитет. Отчего в общем упорядоченном поле, сложнейшем по своим функциям, может образоваться совершенно независимая субстанция, управляемая не общей структурой ЕИП, а беспомощным гуманоидным существом.

Под этот удивительный феномен пытались подогнать разные теории: от дубль-образований в ментальных оболочках до внутренних аномалий инфозоны, которые утратили системную привязку и паразитируют на одном несчастном автосенсорике. Дошли обвинения до подъестества с его концепцией отсутствия материи. Но гарвалисты, вместо того чтобы находить ответы, плодили новые недоразумения: отчего общая колоссальная ЕИП-структура не в состоянии справиться с одним-единственным орканейтралом, ничтожным в масштабах вселенной. Точнее, предпочитает с этим явлением не связываться. А если ЕИП-инженеры все-таки вынуждают общее поле идти на такой контакт — оно делает это с той же охотой и прилежанием, с которым хулиган учит наизусть правила хорошего тона.

Прояснить ситуацию помогли сами автосенсорики Ареала. Притом усилий одних орканейтралов предельных цивилизаций и гарвалистов-фактурологов оказалось недостаточно. К сотрудничеству пришлось привлечь мадистологов и специалистов целого ряда экзотических профессий, вплоть до «поисковых бригад», потому что автосенсориков — уроженцев Ареала обнаружить оказалось непросто. Но, обнаружив и определив, что их количество здорово превышает самые пессимистические прогнозы, исследователи были удивлены и озадачены.

Недоразумения, в конечном счете, утряслись, вопросы оказались исчерпанными и с момента этой великой победы над неизвестным многие невежды начинают отсчет теории антигравитантов. Но эта наука, смею заверить, появилась задолго до самого Ареала и, видимо, не исчезнет после его кончины.

В следующем фрагменте продолжим изучение автосенсориков и перспектив цивилизации.

Глава 26

— Давай я понесу твою книгу, — предложила Янца. Саим нервно дернулся, уловив в ее голосе интонацию сострадания, и еще сильнее прижал ношу к груди. — На вершине перевала острые камни, — предупредила она, — иди аккуратней.

— Иду я, иду, — ворчал Саим.

Он ясно слышал шаги и шелест одежды своих попутчиков, шорохи срывающихся вниз камешков так четко, что любые попытки обвязать себя веревкой или поддержать за локоть воспринимал как личное оскорбление. Если раньше он искренне удивлялся набожным слепцам, разгуливающим поодиночке в Фарианских землях, то теперь понимал, что пустота в голове лучше пустоты ландшафта, что счастье слепца, наткнувшегося на прику, во много раз сильней счастья путника, шедшего на ее шпиль. Теперь он точно знал, что под ногами есть твердь, и без полезных советов Янцы ему идти было легче. Он чувствовал гору подошвами ботинок и шел на юг. Именно на юг. Внутренний магнит подсказывал ему, что впереди дом, и при малейшей попытке отклониться от курса в его душе начинались «магнитные возмущения» необычайной злобы.

Он знал, что Аладон ушел вперед, и чувствовал, как Янца плетется следом, не спуская с него глаз. Он догадывался, что папалонский старик отстал на добрую сотню шагов, но не мог ни почувствовать, ни представить себе, что следом за Папой Ло, как ручной верблюд на короткой уздечке, плывет по воздуху узкая самутийская лодка, едва касаясь килем черных камней, а над ней возвышается круглый шар, оплетенный веревками, под которым едва тлеет светлый язычок пламени.

— Как думаешь, — спросила Янца, — в долинах у Косогорья уже есть глубина хотя бы в один «бароль»?

Саим промолчал, руководствуясь исключительно состраданием к наивному неведению Янцы. «Сколько б ни было той глубины, — подумал он про себя, — лишь бы ее не было слишком много».