Фантастические тетради

— Да, да, — уверял профессор. — Порядка триллиарда лет тому… По самым примерным подсчетам. Это действительно папирус, растительная основа, вполне пригодная для листового письма.

— Может быть, нам удастся считать информацию? — предположил Мидиан. — Если точно просканировать пласты…

— Можно подумать, мы тут отдыхали… — удивился профессор. — Бесполезная работа, уверяю вас. Как ни сканируй — сплошная серая масса. Переройте все альбианские камни. Если найдете хотя бы тень графического узора, я тотчас же с удовольствием сниму информацию.

— Согласно вашей теории, — настаивал Мидиан, — исчезнувшая информация обязана оставить след в ментасфере. Разве не вы учили студентов, что лучший способ записать что-либо в природные инфоносители — это уничтожить оригинал.

— К сожалению, эта коллекция камней уже не несет информации.

— Тогда самое время заняться ментасферой.

— Вы не хуже меня знаете, любезный, что альбианская ментасфера нейтральна.

— Она не может быть нейтральной. Скажите проще, профессор, вы не способны подобрать к ней ключ.

— Это слишком сложная тема для дискуссии, — обиделся Эф. — Вы не понимаете сути явления, а пытаетесь разбираться в деталях. Но что самое позорное для молодого ученого, вы осмеливаетесь делать однозначные выводы.

— Я следую вашей логике, профессор.

— Вы отвратительно усвоили логику моего предмета…

— Есть! — воскликнул Бахаут и дождался абсолютной тишины. — Окаменелые древесные выделения. Диск, побывавший у вас в руках, Мидиан, янтарный. Значит, ураганный анализ грунта — не фикция. Здесь была биосфера. Дорогие мои спорщики, это значит, что ваши «разумные формы» никуда не денутся… когда-нибудь попадутся.

После полного витка по орбите Мидиан зафиксировал корабль над тем же местом, где два раза подряд его застал ураган. Он отправился вниз, оставив пампиронских интеллектуалов на борту рыться в окаменелых библионах. Рассвет наползал на гладкий песок. Ни пылинки, ни ветерка. Он прошел по волнистому грунту и взял пробы там, где, по его мнению, должна была ступать босая нога мальчика. Но вскоре вытряхнул песок обратно.

— Ладо! — крикнул он в пустоту, но только усталый голос Бахаута отозвался в динамике шлема.

— Вы меня напугали. Будьте любезны, Мидиан, если вам приспичит еще раз истошно завопить, приглушите громкость.

— А еще лучше, возвращайтесь к нам, — добавил Эф. — Они не появятся раньше бури. Не пристало солидному астроному без толку топтать грунт.

«Он прав, — думал Мидиан, — я веду себя как школьник», но о возвращении на корабль и слышать не хотел. Пустыня завлекала и привораживала. Ноги упрямо шли на юг. Сутки Мидиан не знал ни отдыха, ни сна, а вернувшись к скале, основал лагерь. Надул шатер на открытом месте, занес туда бытовую утварь, установил антенну, отправил на орбиту машину и попросил Бахаута принять ее в гараже. Но вскоре уже пожалел об этом, потому что машина вернулась обратно с новыми контейнерами для проб и Эфом, в качестве сопровождающего курьера со строжайшим указанием не прикасаться к маневровым рычагам. Всю дорогу профессор боролся с соблазном. Чувство самосохранения возобладало. Но, едва ступив на песок, он тут же позволил себе выплеснуть накопившееся недовольство. Его ученое достоинство раздражало буквально все: начиная с манеры Мидиана программировать полеты и кончая местом, выбранным для установки шатра.

— Вы думаете, я не хочу иметь дело с ментасферной информацией? — возмущался профессор. — Милый мой, это вам не шифрованные письмена дикарей. Вы не представляете всю сложность и тонкость, наконец, опасность такой работы. Это Бахаут убедил вас в том, что я пойду на любую низость ради сохранения репутации. Вы обижаетесь, торопите меня, а я рискую сделать ошибку, на исправление которой не хватит никаких ресурсов. Ментасферная информатека — это не бортовой архив. Здесь односторонний контакт чреват… Мы должны ждать.

— Будем ждать, — соглашался Мидиан.

— Ваши контактеры фантомны и ведут себя подчеркнуто нейтрально. Они должны сделать осознанный шаг.

— Если вы так считаете…

— Молодой человек, — профессор побледнел от досады, — если б вы только знали, если б вы только могли представить, что я думаю о вас, о вашей экспедиции и о том, что ожидает нас при самой благополучной развязке, вы не вели бы себя так вызывающе равнодушно. — Он направился к машине, а Мидиан, как последний подхалим, выдвинул перед ним ступеньку трапа, чего прежде не делал никогда, даже для самых уважаемых пассажиров. — И вот что я вам скажу, — добавил профессор, — как можно реже пользуйтесь радиосвязью. Только в самых исключительных обстоятельствах.