Фантастический альманах «Завтра». Выпуск четвертый

Сказать, что это было громом среди ясного неба в разгар сухого периода, — значит ничего не сказать. На Бориса Арнольдовича нашел столбняк и держал его в неподвижности долго-долго. Минут пять.

— Кккак ты сказала? — промямлил он наконец.

— Да так и сказала, не понимаю, что тебя удивило.

— Ну хотя бы то… Ты же вчера была категорически против даже того, чтобы я вспоминал о параллельном мире! Орхидеями накормить грозилась! Где логика?

— Логика — женская, а ты какую от меня ждал?

Вот такая она была, его Нинель…

— Спасибо тебе, — проникновенно сказал Борис Арнольдович, преодолев минутную слабость, — все-таки мне здорово повезло с тобой! Умирать буду, а эти слова перед смертью повторю.

Знаешь, не обижайся только, я никогда не был бабником, но с женщинами мне везло всегда. И Наталья ведь тоже человек… Не далее как сегодня утром я принял точно такое же решение, как ты. Проснулся, поглядел на Солнце и решил. Прости, что не сказал тебе об этом сразу. Боялся, что ты отвергнешь мое решение с ходу, и я не смогу тебе ничего объяснить и доказать…

— Постой, постой, — прервала его Нинель, очевидно, ее логика в данный момент начинала совершать поворот, — я от своих слов не отказываюсь, но если твои намерения совпадают с моими, то у тебя, очевидно, есть какие-то практические соображения по их реализации? А то я ведь рассуждала чисто сослагательно, что ли…

— А-а-а, эту тайну я тебе сейчас открою.

— Господи, у него, оказывается, полным-полно тайн от родной жены…

— Когда весь мир заливали дожди, я нашел шлюпку. На ней тонкий слой песка, можно за пять минут откопать и — вперед!

— Боже!.. А пушки?

— Я давно понял — тот выстрел был случайностью. Видимо, нашлось в каком-нибудь аккумуляторе несколько капель энергии, которых лишь на один выстрел и хватило.

— А вдруг хватит еще на один?

— Нет, не может быть… Хотя элемент риска, конечно, всегда есть, понимаешь?

Кто знает, на какую реакцию рассчитывала Нинель, когда говорила о будущем не родившегося еще ребенка. А может, она рассчитывала, что муж отнесется к ее словам резко отрицательно, и она словно бы ему уступит? Но он ее слова воспринял с энтузиазмом, и как теперь следовало вести себя ей?

— Да, конечно… Думаю, что Самуил Иванович тебя бы благословил… — в голосе Нинель звучала какая-то обреченность или, по меньшей мере, потерянность.

Но Борис Арнольдович потерянность и обреченность расслышать не пожелал.

— Нас! Почему «тебя»? Нас! Мы все отправимся в параллельный мир! У нас отсохнут хвосты! Вылезет шерсть! Мы станет людьми!

— Да ладно, лично я себя обезьяной не считаю!

Но Борис Арнольдович опять не расслышал.

— А людьми не станем — пусть! Не пропадем! Люди наш русский язык, наш интеллект оценят. Тем более в нашей самой интернациональной стране. Зато малыш будет жить среди своих! Ради него мы должны пойти на все!

— Ладно! — сказала Нинель решительно, так, что ее невозможно было не расслышать. — Осталась ерунда! Чтобы родился мальчик и был он голеньким и бесхвостым. Впрочем, может быть, еще и вовсе ничего не будет. Я ж тебе, помнится, обещала через неделю точно сказать.

Теперь Борис Арнольдович все расслышал. Действительно, не рано ли он размечтался?

Через неделю на немой вопрос Бориса Арнольдовича жена ответила утвердительно. Осталось дождаться результатов девятимесячного сокровенного процесса. Пока ждали, наступил и миновал еще один период дождей. Совсем ничего не стало помещаться в естественный карман женщины. Так он натянулся и напрягся.

Нинель перевели на общественное довольствие. Борис Арнольдович стал отправляться на пастбище один. Книгу не брал, так как ее некуда было положить, а потому ему хватало времени для всяких, как ему казалось, важных приготовлений, которые заключались в разведывательных пробежках туда-сюда.

Борис Арнольдович побывал на лобном месте, проверил, лежат ли камни и дубина там, где он их когда-то положил, палка оказалась гнилой, и он ее заменил. На побережье, где возвышался над пляжем только ему приметный холмик, Борис Арнольдович вообще появлялся чуть не каждый день. Всегда находился какой-нибудь предлог.

За несколько дней до решающего момента вечный инстинкт загнал Нинель в ее кокон, она почувствовала неодолимую потребность остаться наедине со свершающимися в ее чреве этапами, а от Бориса Арнольдовича требовалось лишь немного — неотлучно быть рядом, ждать и томиться, да еще таскать жене самые большие, самые сочные плоды, чтобы восполнять в ее организме большой расход воды.

А вот оно и свершилось. Борис Арнольдович притащил жене два здоровенных пупырчатых «огурца», а больше-то он в руках принести и не мог, и услышал младенческий крик из тьмы материнского логова. Борис Арнольдович аж обмер весь. Его прямо-таки и ожгло с ног до головы.

— Ну как, ну что? — засунул голову в отверстие гнезда, дрожа от нетерпения.

Но Нинель только что-то свирепое прорычала в ответ. Слов Борис Арнольдович не разобрал, однако голову поспешно убрал обратно. Возможно, никаких слов и не было. «Ррр» и все.