Фантастический альманах «Завтра». Выпуск четвертый

Незримы за холмом, лежат поля во мраке,
Запахло гарью вдруг, и чад ее проник
В опустошенный мир, где слышен лай собаки
И душу леденит срывающийся крик.

Ребенка режут там. Его мы слышим крики.

Но помощь не придет — напрасно лает пес.
Здесь нереально все, и только чад великий
Ест красные глаза, ослепшие от слез.

Наступит вновь рассвет, чтоб жизнь цвела и крепла.

Но будет худо нам: он нас подстережет,
Тот страшный детский крик, прорвет он толщу пепла.
Что лег на сердце нам и нашу память жжет.

1944

Юрий Левитанский

^{Юрий ЛЕВИТАНСКИЙ (1922), известный русский поэт и переводчик, автор двух десятков сборников стихов. Принадлежит к славной плеяде студентов ИФЛИ, солдат-добровольцев 1941 года.}

^{Последняя книга — «Белые стихи», 1991.}

Были смерти, рожденья, разлады, разрывы,
                                разрывы сердец и распады семей —
                                                       возвращенья, уходы.
Было все, как бывало вчера и сегодня и в давние годы.
Все, как было когда-то, в минувшем столетье,
                                в старинном романе,
                                в Коране и в Ветхом завете.
Отчего ж это чувство такое, что все по-другому,
                                что все изменилось на свете?
Хоронили отцов, матерей хоронили,
                                бесшумно сменялись
                                над черной травой погребальной
                                                        за тризною тризна.
Все, как было когда-то, как будет на свете
                                                       и ныне и присно.
Просто все это прежде когда-то случалось не с нами, а с ними,
а теперь это с нами, теперь это с нами самими.
А теперь мы и сами уже перед Господом Богом стоим,
                                                        неприкрыты и голы,
и звучат непривычно — теперь уже в первом лице —
                                                        роковые глаголы.
Это я, а не он, это ты, это мы, это в доме у нас,
                                                        это здесь, а не где-то.
В остальном же, по сути, совсем не существенна
                                                        разница эта.
В остальном же незыблем порядок вещей, неизменен,
                                                        на веки веков одинаков.
Снова в землю зерно возвратится,
                                       и дети к отцу возвратятся,
                                                        и снова Иосифа примет Иаков.
 И пойдут они рядом, пойдут они, за руки взявшись,
                                        как равные, сын и отец, —
                                                         потому что сравнялись отныне
                                                                            своими годами земными.
Только все это будет не с ними, а с нами,
                                                        теперь уже с нами самими.
В остальном же незыблем порядок вещей, неизменен,
                                                        и все остается на месте.
Но зато испытанье какое достоинству нашему,
                                                        нашему мужеству,
                               нашим понятьям о долге, о чести.
Как рекрутский набор, перед Господом Богом стоим,
                                                        неприкрыты и голы,
 и звучат все привычней —
                                 звучавшие некогда в третьем лице —
                                                        роковые глаголы.
И звучит в окончанье глагольном,
                                легко проступая сквозь корень глагольный,
голос леса и поля, травы и листвы
                                                       перезвон колокольный.

Дмитрий Быков

^{Дмитрий Быков (1967), окончил факультет журналистики Московского университета. Сотрудничает в еженедельнике «Собеседник».}