Фантастический альманах «Завтра». Выпуск четвертый

— Ну что ж, идите, раз по вызову, — продолжая смеяться, разрешил караульщик и моментально исчез в зарослях. Исчезли и остальные.

— Внутренняя служба, — пояснил Мардарий, когда они миновали еще два таких же поста, — псы. Их даже оберпредседатели опасаются. Развели на свою голову. Слава Богу, в джунглях у нас таких служак нет. Здесь только…

Тут тропа сделала еще один зигзаг и уперлась прямо в белую цилиндрическую громаду. Вблизи она была не такая уж белая, не такая уж блестящая, по ней змеились трещины, в трещинах жили какие-то примитивные растения, разбитые иллюминаторы кое-где были заткнуты полимерными лохмотьями.

А ход был устроен через аварийный люк, хорошо сохранившийся и работающий, на люке имелась надпись вечной краской. Что-то вроде «Лимитед Инкорпорэйтед». В общем, Борис Арнольдович, призвав на помощь все застрявшие с института знания, перевел эту надпись как «Материковая аэрокорпорация».

Возле люка был последний пост. Двое «псов», как выразился Мардарий, несли службу. Интересно, кого так боялись оберпредседатели? Хищников? Или все это было устроено лишь для солидности…

Опять Мардарий докладывал, опять Борис Арнольдович заискивающе улыбался. Опять младшие председатели смеялись над ними, точнее сказать, насмешничали. Но уже не так громко, с оглядкой. Потом один пошел докладывать Порфирию Абдрахмановичу, а второй остался караулить люк. Спустя какое-то время первый вернулся. Разрешение пропустить было получено. И Мардарий с Борисом Арнольдовичем влезли внутрь, в сумерки, но не темноту, поскольку сквозь трещины и дыры свет пробивался там и сям.

Внутреннее устройство лайнера оказалось не совсем привычным. Оно напоминало внутреннее устройство купейного вагона, общежития или некой малороскошной конторы. Длинный, из конца в конец коридор и множество дверей по одну сторону коридора. И на каждой двери таблички. Но уже на русском языке. Оберпредседатель такой-то, оберпредседатель такой-то… В общем, это был гибрид конторы и общежития, поскольку оберпредседатели здесь не только должности отправляли, но и были постоянно прописаны. Гнезд они, как оказалось, не имели.

Путь по полимерной ковровой дорожке наконец закончился. В сумраке хорошо видны были русские буквы, зачем-то стилизованные под готические: «Оберпредседатель Северо-Западного массива Порфирий Абдрахманович Пк».

— Что такое «Пк»? — шепотом спросил Борис Арнольдович.

Ему никто не ответил. Думал, переспросить — не переспросить, а дверь тут и распахнулась. И яркий ослепительный свет ударил навстречу.

— Здорово, молодцы! — гаркнуло навстречу.

— Здравствуйте, Порфирий Абдрахманович, благодетель наш! — браво продекламировал Мардарий.

Борис Арнольдович успел подхватить лишь последние два слова.

— Что ж ты ему не объяснил? — поморщился хозяин маленькой комнатки с огромным иллюминатором, сквозь который и лупил по глазам этот неистовый свет. Впрочем, глаза к нему уже начинали привыкать, и он превращался в обыкновенный дневной, пронизывающий ярко-зеленую листву.

— Да я объяснял, — виновато пожал плечами Мардарий, — но он, наверное, прослушал. Или растерялся…

Никакой обстановки в оберпредседательском кабинете не было. Только веревочный гамак висел, прикрепленный к потолку, да голубая повязка болталась на каком-то крючочке возле иллюминатора, то ли сушилась после стирки, то ли напитывалась солнцем, чтобы потом светиться всю ночь, да лежал на полу кусок все того же коврика, что и в коридоре.

Против ожидания, воздух в оберпредседательском жилище был свеж и прохладен, вероятно, наружная обшивка хоть и нагревалась под лучами солнца, но толстый слой теплоизоляции не позволял избыточному теплу проникать внутрь.

Конечно, жить в бывшем воздушном корабле было несравнимо удобней и комфортней, чем на дереве. Можно, например, устроить нормальную постель. Но если спать в гамаке и без всякого матраца, то какой смысл вообще иметь помещение?

Что же касается самого оберпредседателя, то он при свете дня оказался не таким уж могучим, как решил Борис Арнольдович в первую встречу, скорее, просто толстым, но ничуть не внушительным. Этакий толстячок-добрячок, весь покрытый шерстью, но с круглой загорелой плешью на макушке…

— Ладно, растерялся так растерялся, — задумчиво произнес Порфирий Абдрахманович после паузы, во время которой Мардарий и Борис Арнольдович так и стояли перед ним навытяжку, — в конце концов, действительно…

И снова оберпредседатель замолчал, бесцеремонно разглядывая Бориса Арнольдовича, не обращая ни малейшего внимания на Мардария. Борис Арнольдович, однако же, глаз не отводил, давая понять, что ему не менее любопытно вот так изучать одного из хозяев другого мира, хотя если бы этот хозяин попался в джунглях да был бы не такой упитанный, то вряд ли вообще привлек бы внимание, старик и старик…

— В общем, ты, Мардарий, иди пока погуляй, — принял наконец решение Порфирий Абдрахманович, — тебе с нами неинтересно будет.

— Спасибо, конечно, но… — видимо, Мардарий хотел что-то возразить старшему начальнику, однако тот посмотрел на него с большим значением.