Фантастический альманах «Завтра». Выпуск второй

Они вдруг заговорили о чем-то несущественном. Что в саду в Хлебникове пропадают яблоки. «Ты бы съездил, Митя, сказал соседям, чтобы брали». Мите казалось, стены рушатся, надо куда-то бежать, спасаться, а он тупо и старательно шнурует ботинки. Какие яблоки? «Так что пожалей меня, Митенька, — сказала бабушка, — не хочу, чтобы голову распиливали, копались в мозгах. Докторам-то нашим я не сильно верю, ты уж заступись… Чтобы без обмана…» — закрыла глаза, видимо, боль сделалась нестерпимой. «Не отказывайся, прошу тебя!» — «Нет, Митя. Хватит об этом». Митя понял, что не уговорит. «Что хоть за травма-то была? И когда?» — «Да кому это сейчас интересно, Митенька? В конце тридцать восьмого… Под Новый год как раз. Дубиной по башке, а сказали потом, сама, мол, под падающую сосну сунулась. Пять часов валялась в снегу, думали, замерзла, а вот выжила как-то…» — «Кто ударил?» — «Уголовная одна, здоровая, бритвой всех полосовала. Велели ей…» — «Кто велел? Как фамилия начальника лагеря? Он жив? Я добьюсь, у меня есть возможности, его привлекут!» — «Нет, Митенька, ушел тот поезд… Осталась же живая. И ребеночка родила… А ты хочешь, чтобы опять череп ломали. Хватит, пожила всласть. Домой бы, а, Митя?»

За спиной кашлянули. Медсестра снова сделала бабушке укол, приладила к голове колпак. «Она не соглашается», — глухо произнес Митя. «Я думаю, в таком деле не надо слушать больную, — выразительно посмотрел на него Серов, — надо все взвесить, всесторонне обсудить…»

«У нее действительно была черепно-мозговая травма пятьдесят лет назад, когда она находилась в заключении, — повернулся Митя к французу. — Никто ее там, конечно, не лечил. Можно обойтись без операции?» Француз ответил: операция — единственный шанс. Ну а лечение… Что лечение? Чередование сильных — вплоть до наркотических — снимающих боль препаратов, постоянное наблюдение. «Да-да, санаторий, уход, покой», — закивали лечащие врачи. «Мне кажется, месье, вы бросаете больную на произвол судьбы», — заметил Серов. «Я зарабатываю на жизнь операциями, — задумчиво ответил хирург, — но не скрою: каждый раз испытываю облегчение, если операцию делать не надо…» — «Еще бы, консультация у него ненамного дешевле!» — шепнул Мите Серов. «Мне все же непонятно, месье, — Серов уже не считал нужным скрывать свое презрение, — что нам делать? Ждать, когда она умрет?» — «Молиться, — серьезно ответил француз, — молиться за нее и за всех остальных». Серов поморщился, словно у него вдруг заболели зубы.

«Митя, не мое, конечно, дело, — сказал он в больничном коридоре, — но ты совершаешь ошибку. Французишка — спец. Сделал бы по-быстрому операцию, она бы очнулась и знать не знала: делали, не делали? Не делали! Зато была бы здоровая, Митя! — Помолчав, добавил: — А так ты сам обрек ее на страдания».

Митя не ответил. В Серове, безусловно, было что-то человеческое. Но куда больше было в нем от машины, работающей в заданном режиме. Серова беспокоило, что, отвлекаясь на бабушку, Митя теряет время. А надо спешить. Таков режим. Фраза: «А так ты сам обрек ее на страдания» изрядно позабавила Митю.

Он вспомнил, как однажды крепко выпил с Серовым в Крыму на объекте «С». Разговор зашел о «Яшиде». Серов сказал, что почти ухватил ее в Японии, но его засветили даже не японцы, а американцы. Раскрут был суровый, у него не было дипломатической неприкосновенности, пришлось все бросать, сматываться через Южную Корею по чужому паспорту. А все три его японца попались. Это был провал, настоящий провал. Какой-то козел в центре решил выслужиться, дал приказ форсировать «Яшиду». Дофорсировались. Теперь ее стерегут в три глаза. «А кем были эти японцы?» — спросил Митя. Серов на мгновение замкнулся, протрезвел, остро взглянул на Митю ясными глазами: «Бизнесмены, Митя, это были бизнесмены». — «То есть богатые люди? Сколько же ты им платил?» — Митя не верил, что Серов располагал большими суммами. «Конечно, в сравнении с тем, что они имели, крохи, — ответил Серов, — ну там еще кое-какие выгодные контракты в соцстранишках через подставных лиц. Вообще-то ты прав, тут какая-то загадка. Работаешь не задумываешься, а вот на досуге… Митя, ты даже представить себе не можешь, как дешев человек! Ну совсем как песок!» — Взял горсть сыпанул из ладони в ладонь. Последнюю бутылку они пили на пляже.

«Человек дешев, — напомнил Митя Серову в коридоре, — неужели забыл?» — «Дешев-то дешев. — согласился Серов, — но иногда лучше вовремя заплатить много, чтобы потом не платить совсем уж непомерно». Митя хотел возразить, что дешевизна и человек — понятия несовместные, как гений и злодейство. Все, основанное на «человек дешев», кончается крахом. Но промолчал. Это был бессмысленный разговор, из тех, что если и вести, то не с Серовым.

«Боюсь, придется платить непомерно, — вздохнул Митя. — Без „Яшиды“ мне никак».

…Без «Яшиды» его план был неосуществим.

IV