Фантастический альманах «Завтра». Выпуск второй

КИРСАНОВ. Он говорит: получили предписание — выполняйте…

БАЗАРИН. Та-ак. Этого и следовало ожидать.

КИРСАНОВ. Он говорит: это не только у вас в доме, это везде. Милиции это, говорит, не касается.

Зоя Сергеевна, не сказав ни слова, уходит в спальню налево.

БАЗАРИН. Проклятье. Я тебе тысячу раз говорил, Станислав: не распускай язык! Тебе не двадцать лет. И даже не сорок. В твоем возрасте нельзя быть таким идиотом и горлопаном!

ПИНСКИЙ. Золотые слова! И главное, такие знакомые… Всю жизнь я их слышу. Иногда с добавлением «жидовская морда».

КИРСАНОВ. Какой я вам горлопан? Что вы городите?

БАЗАРИН. На митинге Народного фронта ты речи произносил или папа римский? Кто тебя туда тянул? Что они — не обошлись бы без тебя?..

КИРСАНОВ. Так это когда было… А потом, при чем здесь Народный фронт? Ведь я же богач! Богач я! У меня же драгоценности! У меня меха!

ПИНСКИЙ. Э! Э! Не примазывайся! Меха — это у меня.

БАЗАРИН. Вот теперь и я считаю — хватит. Звони Сенатору.

Кирсанов молчит, выкапывает из пепельницы окурок, затягивается.

КИРСАНОВ. Не хочу. Сам звони.

БАЗАРИН. Ну, знаешь ли! Как угодно. Только я с ним за одной партой не сидел…

И тут за окном в доме напротив разом гаснут все оставшиеся еще освещенные окна. И сейчас же гаснут фонари на улице. Остается только светлое низкое небо над крышами.

В комнате делается заметно темнее.

ПИНСКИЙ (подбежав к окну). Ого! И в доме десять тоже погасло… Так… И в доме восемь… А вы знаете, Панове, во всем квартале, пожалуй, света нет! Знаешь что. Слава, кончай-ка ты выгибать грудь колесом и звони-ка ты своему Евдокимову… если, конечно, он захочет теперь с тобой разговаривать, в чем я вовсе не уверен.

КИРСАНОВ. Нет. Я никогда никого ни о чем не просил и просить не намерен. Пусть будет что будет.

ПИНСКИЙ. А кто говорит, чтобы просить? Спросить надо, а не просить…

КИРСАНОВ. А что, собственно, спрашивать? Тебе вполне определенно сказано: предписание получили? Выполняйте! Старший лейтенант милиции Ксенофонтов…

Из передней доносится стук дверей, топот, приглушенное ржание. Шипящий голос произносит: «Ш-ш-ш! Тихо ты, сундук африканский!..» Щелкает выключатель. «И здесь света нет…» Другой голос отзывается нарочитым баском: «Взлэтаеть… но так — нэвысоко!..» И снова раздается сдавленное ржание. Из прихожей появляется Сергей Кирсанов, младший сын профессора, ладный, сухощавый, среднего роста молодой человек в мокрой кожаной куртке, в «варенках», на голове огромная меховая шапка. И сразу видно, что он основательно навеселе.

СЕРГЕЙ. О, веселые беседы при свечах! Старшему поколению!.. (Срывает с головы шапку и отвешивает низкий поклон. Говорит через плечо в прихожую.) Заходи смело, они, оказывается, не спят. Причем их тут навалом.

Появляется Артур — тоже ладный, тоже сухощавый, но на голову выше ростом. Одет он примерно так же, но на первый взгляд производит впечатление странное: он негр, и лица его в сумеречном свете почти не видно.

АРТУР (отряхивая о колено свою огромную шапку). Здравствуйте. Извиняюсь за вторжение. Мы почему-то думали, что вы уже спите.

СЕРГЕЙ (в прежней шутовской манере). Олег Кузьмич! (Кланяется.) Дядя Шура Пинский! (Кланяется.) Батюшка! (Кланяется.) А это, позвольте вам представить, Артур Петров, Артур Петрович! Мой друг! Вернее, мой боевой соратник. А еще вернее — мой славный подельщик…

КИРСАНОВ (очень неприветливо). Так. Иди-ка ты к себе.

СЕРГЕЙ. Незамедлительно! Мы ведь только представиться. Акт вежливости. А где мамуля?

КИРСАНОВ. Она занята.

СЕРГЕЙ (Артуру). А глаза добрые-добрые!

Оба ржут — довольно неприлично. Из спальни слева появляется Зоя Сергеевна.

СЕРГЕЙ. О! Мамуля! А мы тут тебя ждем. Закусочки бы, а? Немудрящей какой-нибудь. А то ведь мы усталые, с работы, мороз, транспорт отсутствует, в такси не содят…

ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Хорошо, хорошо, пойдемте.