Фантастический киномир Карела Земана

С годами работы Карелу Земану в этот новый период его творчества все больше открывались великая сила и власть преображенного экраном древнейшего искусства куклы. Он знал, что тайны искусства кукол, своеобразие создаваемых этим искусством образов пленяли человеческое воображение уже не одно тысячелетие. Во времена Аристофана на площадях в дни праздников народные комедианты, как пишет один из знатоков "смеховой культуры" А. Газо, "забавляли публику марионетками, вывезенными из Египта, и даже Аристотель удивлялся тому совершенству, с которым эти фигурки приводились в движение" [15].

Земан ясно сознавал, что в цикле фильмов "Тысяча и одной ночи" он использовал далеко не все художественные возможности плоской марионетки, которую он теперь избрал главным средством мультипликационной выразительности, что этот вид мультипликации способен передать самые разнообразные поэтические краски и любые оттенки человеческих чувств и мыслей. Приключениями философствующего путешественника Синдбада творческий поиск в этой области, в сущности, только начинался, и надо было найти новые, еще неизвестные пути и методы для воплощения на экране совершенно иных тем и образов.

Режиссер давно уже думал о том, что следовало бы выйти в сказочной фантастике за пределы комического, затронуть другие струны человеческой души, обратиться к сюжету трогательно-поэтическому, эмоционально-возвышенному. И случай для этого вскоре представился. Участие в одном из очередных международных фестивалей фильмов для детей в Готвальдове западногерманского телевидения дало возможность Земану познакомиться с рекомендованной ему книгой современного писателя Готфрида Пройслера "Крабат".

— Мне понравилась своеобразно выраженная в ней идея самоотверженной любви, — говорит режиссер, — тема всегда меня привлекавшая, и особенно то, что на этот раз можно было создать насыщенный драматизмом сказочный фильм. Так возник замысел этой работы. Я согласился снять в технике плоской марионетки полнометражную картину в копродукции с телевидением ФРГ, которое предложило этот сюжет, взяло на себя часть услуг и расходов и получило право, дублировав этот фильм, показывать его своим зрителям. Изобразительное решение фильма, разумеется, создавалось здесь, в Готвальдове, — вместе со мной работала моя дочь, художница Людмила Спалена.

Ставя этот фильм, получивший в чехословацком прокате название "Ученик чародея", Земан впервые в своей творческой практике обращается к жанру волшебной сказки. "Крабат" Готфрида Пройслера вобрал в себя многие традиционные сказочные мотивы народного творчества лужицких сербов. Писатель бережно собрал и обработал столетиями бытовавшие "бродячие сюжеты", придал им композиционную стройность, литературную выразительность и законченность.

В фольклоре народов мира хорошо известны сказки, где главным сюжетным мотивом являются приключения детей у людоеда или злого волшебника. Тема змееборчества, борьбы с чудовищем, будь то дракон, мрачный демон или колдун, владеющий черной магией и подчиняющий своей воле невинных и неискушенных, стоит здесь в центре повествования. Однако, в отличие от сказки героической, атмосфера такого рода сказок, весь их строй и склад определяются именно особым характером фантастики, участием "таинственных волшебных сил". На этом основаны не только необычайные, полные чудес обстоятельства развивающегося действия, но и тип героя — обычно сироты, обездоленного, одинокого и лишенного крова и средств к существованию, образ которого сказка идеализирует. Отсюда и своеобразная расстановка "действующих лиц", представляющих собой противников или помощников героя, и традиционный персонаж чудесной невесты — прекрасной девушки, любовь к которой является главным стимулом всех его поступков.

Исследователи волшебной сказки, ее морфологии и поэтики, отмечают, что многие сказочные мотивы столь традиционны и древни, что связаны с мифологией и особенностями мышления первобытного общества. "Основной элемент сказочной фантастики, — пишет Е. М. Мелетинский, — действительно генетически восходит к некоторым первобытным представлениям (анимизм, тотемизм, магия) и обычаям (каннибализм, табу, обряды "посвящения", ранние формы брачного ритуала), ее наиболее древние мотивы унаследованы от фольклора доклассового общества. Однако формирование волшебной сказки как художественного жанра завершается не в родовом обществе, а в процессе его распада. При этом архаическое содержание первобытно-общинного мировоззрения и быта превращается в поэтическую форму сказки" [16].