Фантастический Нью-Йорк: Истории из города, который никогда не спит

– Счастливого Рождества, – пьяным голосом объявил Тах, когда часы пробили полночь и собравшаяся по поводу праздника толпа принялась кричать, улюлюкать и стучать по столам. На сцене Хамфри Богарт не своим голосом рассказывал анекдоты. На мгновение в клубе погас свет, а когда зажегся вновь, на месте Богарта оказался широкоплечий круглолицый мужик с красным носом.

– Это еще кто? – спросил Тах одну из близняшек, что сидела слева от него.

– У. К. Филдс, – шепотом ответила та и облизала его ухо.

Близняшка справа вытворяла еще более интересные вещи под столом, засунув руку Таху в штаны. Они были его рождественским подарком от Ангеллик.

– Можешь представить, что они – это я, – сказала она, хотя они вовсе не были на нее похожи.

Хорошие девушки, грудастые, веселые и раскрепощенные – разве что простоваты немного. Они напоминали такисианские секс-игрушки. Ту, что справа, тронула Дикая карта, но даже в постели она носила кошачью маску, и поэтому никакое уродство не мешало эрекции Тахиона.

У. К. Филдс, кем бы он ни был[73], высказал весьма циничное наблюдение о Рождестве и маленьких детях, и толпа загудела, призывая его убраться со сцены. Проекционист умел принимать облик множества людей, но с чувством юмора у него была настоящая беда. Впрочем, Таха это особенно не заботило – в данный момент его занимало другое.

– Газету? – разносчик бросил на стол выпуск «Геральд трибьюн» толстой трехпалой рукой. Его кожа была сине-черной и маслянистой на вид. – Все рождественские новости, – добавил он, придерживая пачку газет под мышкой. Из уголков широкого ухмыляющегося рта торчали маленькие бивни. На огромном, покрытом клочками рыжих волос черепе красовалась шляпа-поркпай. На улицах он заслужил прозвище Морж.

– Нет, Джуб, спасибо, – высокопарно ответил Тах. – Сегодня у меня сердце не лежит к людским выходкам.

– Ой, гляди! – воскликнула правая близняшка. – Это же Черепаха!

Тахион покрутил головой по сторонам, недоумевая, как огромная бронированная махина могла проникнуть в «Дом смеха», но потом понял, что девушка имела в виду газету.

– Тахи, купи ей газетку! – со смехом попросила вторая. – Она будет дуться, если не купишь!

Тахион тяжело вздохнул.

– Ладно, Джуб, давай одну. Только будь добр, избавь нас от своих анекдотов.

– Я как раз услышал новый! Джокер, ирландец и поляк попали на необитаемый остров… а дальше не скажу! – ухмыляясь, ответил Морж.

Тахион потянулся в карман за мелочью, но обнаружил там лишь женскую руку. Джуб подмигнул.

– Ладно, стрясу деньги с Деса, – сказал он.

Тахион разложил газету на столе как раз в тот момент, когда на сцене под бурные аплодисменты появились Космос и Хаос.

Нечеткая фотография Черепахи была растянута на две колонки. Тахиону машина напомнила громадный летучий огурец, покрытый пупырышками. В этот раз Черепаха задержал водителя, насмерть сбившего в Гарлеме девятилетнего мальчика и скрывшегося с места происшествия. Он поднял машину беглеца на двадцать футов в воздух и удерживал до появления полиции. В комментарии после статьи представитель Военно-воздушных сил развенчивал слух о том, что Черепаха является экспериментальным роботизированным летающим танком.

– Можно подумать, им писать больше не о чем, – вздохнул Тахион.

На этой неделе он прочел уже третью статью о Черепахе. В читательских письмах и редакторских колонках звучало одно: Черепаха, Черепаха, Черепаха. Даже на телевидении начался настоящий черепаший бум. Кто он такой? Что он такое? Что у него за способности?

Один журналист даже до Таха добрался с этим вопросом.

– Телекинез, – ответил Тахион. – Способность не новая, можно даже сказать, обычная.

В сорок шестом телекинез был наиболее распространенным талантом, развивавшимся у жертв вируса. Добрый десяток пациентов Тахиона умели перемещать скрепки и карандаши, а одна женщина могла левитировать в течение десяти минут. Даже полет Эрла Сандерсона был, по сути, телекинетическим. А вот настолько мощный телекинез был уникальным явлением. Об этом Тах упоминать не стал; к тому же, когда статья вышла, половину его слов все равно переврали.

– Знаешь, а он ведь джокер, – шепотом произнесла правая близняшка – та, что в серебристо-серой кошачьей маске. Она читала статью о Черепахе, прислонившись к плечу Тахиона.

– Джокер? – переспросил Тах.

– Он же прячется в панцире, верно? Зачем ему это делать, если он не урод? – девушка вытащила руку из брюк Тахиона. – Можно мне взять эту газету?

Тах придвинул газету к девушке.

– Все поют ему дифирамбы, – сказал он. – Как и «Четырем тузам» до этого.

– Это та цветная группа? – спросила девушка, принимаясь разглядывать заголовки.

– Она вклеивает газетные вырезки в альбом, – пояснила ее сестра. – Все джокеры считают, что Черепаха – один из них. Глупость, как по мне. Думаю, это очередная летающая тарелка ВВС.

– Неправда, – возразила близняшка в маске. – Даже здесь это опровергают! – она указала на комментарий длинным, выкрашенным красным лаком ногтем.

– Не обращай на нее внимания, – сказала левая близняшка. Прильнув к Тахиону, она куснула его за шею и запустила руку под стол.