Фантастическое путешествие (Сборник)

Они имели форму двояковыпуклых дисков с вдавленными центрами. Моррисону они казались огромными, учитывая, что в нормальных условиях они были микроскопически малыми: примерно семь с половиной микронов в диаметре и немного более двух микронов толщиной. Сейчас они выглядели раздувшимися частицами размером с ладонь.

Он мог видеть сразу большое количество эритроцитов. Они имели тенденцию сливаться, как бы формируя монетные столбики. И они все время двигались.

Одни кровяные тельца отделялись от столбиков, другие присоединялись. И всегда видны были несколько одиночных эритроцитов.

— Я догадался, — сказал Моррисон, — мы просто плывем по течению.

— Правильно, — ответила Калныня, — это сохраняет энергию.

Но, при пристальном рассмотрении, красные кровяные тельца не были совершенно неподвижны относительно корабля. Моррисон заметил, что одна частичка медленно приближалась к кораблю, возможно, под действием микротурбулентности или от толчков броуновского движения.

Эритроцит столкнулся с корпусом корабля и моментально отскочил от пластика.

Моррисон повернулся к Калныне:

— Вы видели, Софья?

— Красное кровяное тельце столкнулось с нами? Да.

— Почему оно не минимизировалось? Ведь оно явно перешло границу поля?

— Не совсем, Альберт. Оно было отброшено полем, которое на небольшом расстоянии окружает любой минимизированный объект, например наш корабль. Существует определенная сила отталкивания между нормальными и минимизированными объектами. И чем больше поле минимизации, тем больше отталкивание. Именно поэтому очень маленькие объекты, такие, как минимизированные атомы субатомных частиц, проходят сквозь материалы, не взаимодействуя с ними. По этой же причине состояние минимизации является метастабильным.

— Что вы имеете в виду?

— Любой минимизированный объект всегда находится в окружении объектов нормальных, за исключением, конечно, полного вакуума. Если ничего не будет удерживать нормальный объект вне поля, то рано или поздно он подвергнется минимизации. В процессе, этого он будет забирать энергию минимизированных объектов. Потеря энергии будет значительной, и минимизированный объект вновь увеличится до нормального размера. В действительности было бы невозможно проводить минимизацию, если бы вся энергия, переданная минимизированному объекту, сейчас же им терялась. Это была бы попытка минимизировать бесконечную Вселенную. Конечно, в нашем случае сила отталкивания не так велика. Если столкновение красного кровяного тельца с поверхностью будет достаточно сильным, минимизация в какой-то степени, возможно, произойдет.

Моррисон обернулся и почти сразу его взгляду попался определенно поврежденный эритроцит.

— А не результат ли это слишком стремительного приближения к нам? — спросил Моррисон.

Калныня повернулась к Моррисону, чтобы лучше видеть, на что он указывал.

Красные кровяные тельца живут всего сто двадцать дней. Бедняжки быстро изнашиваются и погибают. В общем объеме крови десятки их погибают каждую минуту, так что поврежденные эритроциты будут вполне обычным явлением. И это хорошо, а то ведь, если нам придется включить двигатели, мы повредим несколько эритроцитов, но даже если и несколько миллионов, для Шапирова это не будет иметь значения. Мы просто не сможем разрушить количество эритроцитов, превышающее естественные потери.

Моррисон спросил:

— А как насчет тромбоцитов? Должно быть, — он показал, — то, что я вижу сейчас — тромбоцит? Он имеет форму чечевицы и вполовину меньше красных телец.

Помедлив немного, Калныня кивнула:

— Да, теперь вижу. Это — тромбоцит. Один из них приходится на двадцать эритроцитов.

Моррисон как раз подумал о том же. Если бы он, находясь на карусели, фиксировал взглядом мелькающие кольца, то каждый эритроцит был бы обычным стальным кольцом, а редко встречающийся тромбоцит — долгожданным медным.

Моррисон сказал:

— На мой взгляд, Софья, тромбоциты более хрупки, чем красные кровяные тельца, и, погибая, они порождают процесс свертывания крови. Если мы повредим большое их количество, то создадим тромб в артерии. У Шапирова случится еще один приступ, и он умрет.

Баранова, которая прислушивалась к их разговору, вмешалась:

— Во-первых, тромбоциты не такие уж хрупкие. Они могут слегка ударяться о корабль и отскакивать без всякого вреда. Опасность повторного приступа кроется в артериальной стенке. Тромбоциты двигаются относительно внутренней поверхности сонной артерии гораздо быстрее, чем относительно корабля. Кроме того, внутренняя стенка артерии может быть покрыта холестеролом и жировыми бляшками. Следовательно, поверхность артериальной стенки гораздо более шершавая и неровная, чем гладкий пластаковый корпус нашего корабля. Именно на стенке сосуда может сформироваться тромб. Но даже эта опасность невелика. Один тромбоцит или несколько сотен могут быть повреждены. Однако этого недостаточно для образования тромба, который не рассосется. Чтобы это произошло, необходимо погибнуть огромному количеству тромбоцитов.