Фантастическое путешествие (Сборник)

Дежнев сразу же остановил моторы. Корабль двигался с быстро уменьшавшейся скоростью, оттолкнувшись от дальней стенки вены так аккуратно, что Моррисон не заметил никаких повреждений. Ширина корабля оказалась примерно в два раза меньше ширины вены.

— Ну что, — сказал Дежнев, — направление верное? Если нет, то уже ничего не поделать. Я не смогу развернуться. Тут слишком тесно, и Альберт не сможет выйти наружу, чтобы повернуть корабль, а энергии, чтобы произвести минимизацию, не хватит.

— Направление верное, — строго сказал Конев. — Двигайся вперед, и мы скоро выберемся. По мере продвижения вена расширится.

— Будем надеяться. Какое расстояние нам нужно пройти?

— Я пока не могу сказать, — ответил Конев. — Мне нужно проследить вену по церебрографу, посоветоваться с Гротом, подготовиться к введению иглы в вену как можно ближе к тому месту, где мы выйдем из черепа.

Дежнев сказал:

— Можно мне объяснить, что мы не можем двигаться бесконечно? Что с минимизацией и деминимизацией, движением с низкой эффективностью, не по тем капиллярам, с погоней за Альбертом, когда он потерялся, мы использовали гораздо больше энергии, чем могли себе позволить?

Баранова спросила:

— Ты хочешь сказать, что мы использовали всю энергию?

— Почти. Я только и делаю, что говорю об этом,— ответил Дежнев.

— Неужели нам не хватит ее, чтобы выйти из черепа?

— В обычных условиях хватило бы, даже сейчас. Если бы мы были в вене живого организма, нас подхватил бы поток крови. Но никакого движения нет. Шапиров мертв, и сердце его не бьется. Это значит, что мне придется прокладывать путь с помощью двигателей, и чем холоднее и вязче будет становиться кровь, тем интенсивнее придется работать моторам, тем быстрее будет расходоваться энергия.

Вмешался Конев:

— Но нам нужно пройти всего лишь несколько сантиметров.

Дежнев яростно набросился на него:

— Всего лишь несколько? Меньше ладони? Неужели? При наших размерах нам придется пройти километры.

Моррисон спросил:

— Может, нам еще раз деминимизироваться?

— Мы не можем, — Дежнев говорил теперь очень громко. — У нас не хватит энергии. Неконтролируемая деминимизация не требует энергии, она высвобождает энергию. Но контролируемая... Послушайте, Альберт, если вы спрыгнете с верхнего этажа высотного здания, вам не придется прилагать усилия, чтобы достичь земли. Но если вы захотите остаться в живых и спуститься с помощью веревки, то вам придется потрудиться, понимаете?

— Понимаю, — проворчал Моррисон.

Ладонь Калныни дотронулась до его руки и нежно пожала ее. Софья тихо сказала:

— Не обижайся на Дежнева. Он ворчит и рычит, но вытащит нас отсюда.

Баранова обратилась к Аркадию:

— Если горячность не является гарантией правды, как ты нам только что объяснил, то не гарантирует ее и холодная голова и рассудочность. Скорее даже наоборот. Почему бы тебе просто не начать движение, и, может быть, нам хватит энергии, чтобы добраться до иглы?

Дежнев хмуро ответил:

— Это как раз то, что я собираюсь сделать, но если ты хочешь, чтобы я не терял головы, надо же мне выпустить пар.

Корабль начал движение, и Моррисон подумал про себя: «С каждым метром мы приближаемся к игле».

Это было не слишком успокаивающее рассуждение, так как остановиться в метре от иглы было бы настолько же опасно, как если бы двигатели заглохли в километре от нее. Тем не менее, его сердце билось ровнее.

Теперь им попадалось гораздо больше эритроцитов и лейкоцитов, чем в артериях и капиллярах несколько часов назад. Тогда существовало движение крови, и в непосредственной близости от них находилось не так уж много объектов. Сейчас же корабль двигался, расталкивая налево и направо бесчисленные разнообразные тела, оставляя их безмолвно раскачивающимися в кильватере.

Конев сказал:

— Мы идем правильным курсом. Вена становится заметно шире.

И это действительно было так. Моррисон заметил это еще раньше, но не придал этому факту особого значения. Он был слишком сосредоточен на самом движении.

Альберт почувствовал, что к нему возвращается надежда. Ошибка при выборе курса могла стать непоправимой. Вена начала бы сужаться, и они вновь попали бы в мозг. В этом случае у них вряд ли хватило бы энергии, чтобы еще раз найти выход в другую вену.

. Конев что-то записывал под диктовку Дежнева, затем кивнул и сказал:

— Пусть Грот подтвердит расчеты. Отлично.

Он на некоторое время склонился над церебро-графом и затем сказал:

— Послушайте, они знают, в какой вене мы находимся, и введут иглу в том самом месте, которое я отметил на церебрографе. Мы будем там примерно через полчаса или даже раньше. Мы продержимся еще полчаса, Аркадий?

— Пожалуй, меньше. Если бы сердце билось...

— Да, я знаю, но оно не бьется.

Затем он обратился к Барановой:

— Наталья, ты можешь дать мне твои записи, все, что узнали о мыслительном процессе Шапирова? Я передам эту информацию, пусть и необработанную, в Грот.

— На тот случай, если мы не выберемся?

— Именно так. Мы здесь ради этих данных, и им нельзя погибнуть вместе с нами.

— Ты прав,— ответила Баранова.

— При условии,— и его голос приобрел твердость,— что они вообще имеют хоть какую-то ценность.