Фантастичнее вымысла

В каждой своей книге вы создаете метафору, которая позволяет нам повернуться лицом к Большой Проблеме, избегая, однако, такого столкновения с ней, которое заставляет отказаться от надежд на лучшее и капитулировать. Сначала вы очаровываете нас своим юмором, затем пугаете какой-нибудь страшилкой. Вы показываете нам человека, который, попадая в ловушку, тем не менее отказывается признавать опасность и всеми силами пытается ее избегать — до тех пор, пока не становится слишком поздно.

Вы можете не согласиться со мной, но даже в «Щепке», опубликованной в 1991 году, главной героине удается прозреть лишь с большим опозданием.

* * *

За десять лет до того, как весь мир увлекся всевозможными реалити-шоу и привык к тому, что веб-камеры расставлены во всех без исключения соляриях, раздевалках и общественных туалетах, вы предсказали посягательство на личное уединение в мире, полном новых теле— и видеотехнологий. Героиня «Щепки», Кей Норрис, поселяется в прекрасной квартире на двадцатом этаже похожего на огромную щепку небоскреба на Манхэттене. Она влюбляется в молодого мужчину, который живет в этом же доме, не зная, что он — владелец здания. Он напичкал каждую квартиру видеокамерами, чтобы развлечения ради тайно следить за повседневной жизнью жильцов.

Самый жуткий секрет этого «многоэтажного кошмара» заключается в том, что, когда люди узнают, что за ними незримо шпионят и прослушивают их телефоны, молодой домовладелец убивает их. Он записывает убийства на пленку и хранит эти видеозаписи.

Подобно Розмари Вудхаус и Джоанне Эберхарт, Кей считает, что новая квартира станет добрым началом ее новой жизни. Несмотря на то что рядом с ней таинственно умирают соседи, она не хочет верить в худшее и тешит себя любовным романом. Являя собой интересную эволюцию от Розмари (у которой не было никакой профессии) к Джоанне (которая только-только начинала карьеру фотографа), Кей Норрис всецело поглощена своей работой — она редактор книжного издательства. Она не была замужем. И ее не уничтожает реальность, которую она не смогла признать.

Но только потому, что ее спасет собственная кошка, а это вряд ли ее личная заслуга.

Десять лет назад многие страны поняли, что у них нет законов, запрещающих носить в портфеле видеокамеру, чтобы, оказавшись в гуще уличной толпы, снимать на пленку то, что у женщин под юбкой. Десять лет назад вы попытались предостеречь нас, что такая проблема грядет. Технологии давно опередили законы, и этому суждено было случиться. Затем вы создали притчу, чтобы привлечь наше внимание и сделать нам прививку от страха, создав метафору — героиню, на примере которой демонстрируете нам, как нельзя себя вести.

Не Платон ли строил свои доводы, рассказывая историю с очевидным изъяном и давая слушателю возможность уловить допущенную ошибку? Кто бы это ни был, такая методика дарит читателю миг озарения, возможность прозреть с криком «а-а-ах!». Специалисты в области преподавания утверждают, что до тех пор, пока мы не испытаем мгновение хаоса, за которым следует эмоциональная разрядка радости познания, вряд ли что отложится в человеческой памяти. Вы, мистер Айра Левин, заставляете нас запомнить ошибки, допущенные вашими героинями.

Но как же, мистер Левин, вам это удается? Вы показываете нам будущее. Тогда помогите же нам справиться с этим страшным новым миром. Побыстрее проведите нас по созданному вами сценарию наихудших событий и позвольте нам пережить их.

В терапии существует понятие «наводнения», когда психолог заставляет пациента пережить преувеличенный сценарий самых сильных своих страхов. Перегрузиться эмоциями. Человека, боящегося пауков, запирают в комнате, полной пауков. Человека, испытывающего страх перед змеями, заставляют трогать всевозможных ползучих гадов. Смысл этой методики состоит в том, чтобы контакт и привыкание притупили страх, который пациент испытывает к чему-то такому, что он до сих пор боялся исследовать. Жизненный опыт, реальность того, какова на ощупь змея и как она может повести себя, уничтожает страх вопреки ожиданиям пациента.

Это верно, мистер Левин? Вы это имели в виду?

Или же то, что вы делаете, — всего лишь утешение? Вы нарочно пугаете нас страшилками, чтобы по сравнению с описываемыми вами ужасами наша жизнь выглядела вполне сносной? Пусть наш доктор принимает за нас решения, зато мы по крайней мере не рожаем ребенка от дьявола.

Какой бы скучной ни была жизнь в заштатном городишке, зато мы живы и не заменены роботами.

Ваш коллега Стивен Кинг как-то сказал, что романы жанра «хоррор» дают нам возможность отрепетировать смерть. Писатель, работающий в этом жанре, подобен валлийскому «пожирателю грехов», который впитывает недостатки общества и растворяет их в себе, ослабляя страх читателя перед неизбежностью смерти. Да, мистер Левин, вы являетесь почти полной противоположностью этому. Вы неподражаемо, комично, пугающе признаете наши недостатки Проблемы, которые мы слишком боимся признать.

Создавая книги, вы ослабляете наш страх перед жизнью.