Фантастичнее вымысла

Для тридцатисемилетнего Фила Ланцетеллы это последний шанс попасть в состав олимпийской сборной после долгих лет тренировок и соревнований.

Это последний шанс и для Шелдона Кима, двадцатидевятилетнего спортсмена из округа Оранж, штат Калифорния, основная работа которого – анализ состояния товарных запасов. Он приехал вместе с женой Сашей и трехлетней дочуркой Михаэлой. В данный момент Ким лихорадочно пытается сбросить два фунта лишнего веса перед предстоящим взвешиванием.

Это последний шанс для Тревора Льюиса, тридцати девяти лет, ревизора и дипломированного инженера и архитектора, приехавшего сюда вместе с отцом.

Это последний шанс для Кейта Уилсона, тридцати трех лет, у которого через пару недель родится сын и который два-три раза в день тренируется в спортивном клубе армии США.

Это последний шанс для Майкла Джонса, тридцати восьми лет, из Саутфилда, штат Мичиган, который вот-вот приступит к съемкам своего первого фильма «Откровение».

Джонс говорит:

– Еще четыре года соревнований с такими парнями моему телу просто не выдержать. У меня проблема с коленями, да и поясница тоже давно подводит. Я не хочу ждать до того времени, когда мне стукнет пятьдесят и я буду ходить с палочкой, как старик. Это точно моя последняя Олимпиада.

Это последний шанс для бывшего борца Тимоти О'Рурка, сорока одного года, который в последний раз участвовал в соревнованиях в 1980 году. Он говорит:

– Я отыскал кое-что в Интернете и решил: «Черт побери, почему бы мне не попытать счастья?»

Несмотря на то что эти люди поставили на карту все, настроение у них больше соответствует не соревнованиям по борьбе, а семейной встрече после долгой разлуки.

Кейт Уилсон приехал сюда из Олимпийского тренировочного центра в Колорадо-Спрингс, чтобы посостязаться с борцами в классическом стиле в весовой категории до 76 килограммов.

– Я ничего не сдерживаю внутри себя, – признается он. – Я постоянно счастлив. Если мне становится плохо, то у меня имеется хороший способ разрядки. Я прихожу в спортзал и задаю перца какому-нибудь парню. Хандру как рукой снимает. Когда вступаешь в поединок, это схватка не на жизнь, а на смерть. Но как только уходишь с мата, сразу снова становишься другом собственного соперника.

– Это наша семья, – говорит Крис Родригес. – Ты всех прекрасно знаешь. Я, например, знаю тут всех. Здесь можно встретиться со знакомыми. На большие национальные соревнования приезжают ведь одни и те же. Это отличная возможность вновь встретиться со старыми друзьями, обзавестись новыми. Я знаю парней из Москвы и из Болгарии. У меня знакомые практически со всего света.

Его отец Дэвид добавляет:

– Он чувствует себя частью профессионального братства. Крис едет в Мичиган и получает диплом, и может сменить профессию. Он может навсегда бросить спорт, но стоит ему встретить парня, который занимался борьбой и тренировался в то же самое время, что и он, они тотчас почувствуют друг в друге родственную душу.

Шон Харрингтон говорит:

– Когда встречаешься с борцом, которого ты никогда прежде не знал, ну, допустим, во время какой-нибудь поездки, это напоминает случайную встречу двух человек, которые едут на «корветах» и которые обязательно помашут друг другу рукой. В борьбе то же самое. Чувство общности возникает сразу, потому что ты понимаешь, через что пришлось пройти раньше твоему новому знакомому.

– Перед поединком собираешь в кулак энергию, – объясняет Кен Бигли. – Когда становишься на маты перед противником, то хочется просто сразу завалить его, но после того как с них сходишь, возникает понимание того, что ты и твой соперник только что пережили. И пусть перед поединком концентрируешься на мысли о том, что ты непременно должен победить, пусть ты понимаешь, что в эти минуты вы противники, но стоит вам сойти с мата, как вы тотчас перестаете быть жестокими людьми, не забывая тем не менее, что борьба – жестокий вид спорта.

Ник Фельдман называет борьбу «элегантным насилием».

Во время соревнований борцы ложатся на край матов и наблюдают за поединками. Они одеты з мешковатые футболки. Они часто стоят в обнимку или держа друг друга профессиональным захватом, и эта их спокойная близость сродни той, которую теперь можно увидеть лишь в журналах мужской моды. На рекламных разворотах «Аберкромби» или «Томми Хилфигера». Похоже, никому тут не нужно это самое «личное пространство». Никто здесь не позирует нарочно.

– Нам кажется, будто мы братья, – рассказывает Джастин Питерсен, у которого в его семнадцать лет есть в Интернете собственный коммерческий сайт. – Мы едим вместе. За едой мы чаще всего разговариваем о том, как проголодались, и о том, как бы потом побыстрее согнать лишний вес. О том, сколько нужно сбрасывать за день.

Ник Фельдман говорит:

– В целом борцы гораздо уютнее чувствуют себя в кругу таких же, как они, борцов. Борцы – ребята простые и скромные, они не любят выпячивать свои заслуги и титулы. Это полная противоположность НБА.